Габриэль Хаим Коэн (Иерусалим)

СУДИТЬ ЛИ НАМ ГЕРОЕВ ПИСАНИЯ?

Сара, спутница Авраама

1

У каждого поколения свои учителя, каждое заново открывает для себя Тору. Возрождение разговорного иврита, языка народа Израиля, живущего на своей земле, изменяет социальный и культурный контекст, в котором происходит восприятие Писания. Многое, прежде неясное, вдруг освещается ожившим в сознании языком, ландшафтами и пейзажами Эрец Исраэль, которые встают не перед мысленным взором ученого, а перед глазами читателя, стоит лишь поднять их от книги. Наконец, сама история сегодняшнего дня учит нас лучше понимать седую древность. И нет ничего удивительного в том, что вопросы жизни и смерти, стоящие перед нашим поколением, заставляют нас по-иному воспринимать Писание. Так, на протяжении последних десятилетий вновь стали актуальными темы освоения земли Израиля, создания справедливого общества, положение женщины в этом обществе.

Читая Тору как книгу жизни, имеющую прямое отношение к нашей исторической судьбе, современности и духовному облику, мы с удивлением, а порой и негодованием наталкиваемся на неблаговидные поступки персонажей, которых привыкли идеализировать. Учитель, преподающий еврейские классические тексты, спрашивает себя: как осветить тот или иной «проблематичный» с моральной точки зрения момент? Как не оттолкнуть ученика и в то же время обойтись без таких «подсобных средств», как ложь и отговорки?

В традиционной экзегетике можно различить две крайние точки зрения, между которыми располагаются большинство истолкований. Одни комментаторы считают, что «сомнительные» места Писания не следует истолковывать буквально, и предлагают обратиться за разъяснением к мидрашу. Такой подход отразился в известном принципе: «Кто думает, будто Реувен согрешил, заблуждается» ¹. Этот принцип, как известно, прежде всего применяют к греху Давида с Бат-Шевой. Однако именно в последнем случае от него решительно отмежевывается Абарбанель:

Как понимать, будто он намеревался согрешить, но не согрешил? Писание открыто говорит о скверном поступке. Разум не может примириться с затушевыванием этого греха! Вот что сказано в Писании: Давид согрешил, а затем глубоко и искренне раскаялся и понес наказание, искупившее его грехи².

Точка зрения, которую разделял Абарбанель, усматривает в нелицеприятной правдивости Торы ее венец. Именно эта правдивость делает Тору книгой жизни. Танах не скрывает даже небольших проступков, совершенных праведниками, как и постигшего их возмездия. Это касается праведников и мудрецов всех поколений. Однако и их выдающиеся заслуги тоже не забыты.

Обе точки зрения нашли отражение у ранних и последующих комментаторов, толкующих деяния праотцев. Одни считают, что не нам судить праведников, чья духовная высота не позволяет приблизиться к ним с обычной человеческой меркой³. Другие, напротив, уверены, что именно наша оценка позволяет извлекать из деяний праотцев урок на все времена. Однако суд человеческий никогда не будет окончательным, ибо изменяется мерка, которую мы держим в руках. Именно поэтому проблема моральной оценки вновь обострилась в наши дни. Например, в эпоху Авраама египтяне, не задумываясь, преступили бы заповедь «не убий», но свято блюли право собственности мужа на свою жену. Это хорошо понимал Авраам, выдавая Сару за свою сестру. Ведь иначе она очень скоро оказалась бы беззащитной вдовой в чужой стране. Но насколько полно мы отдаем себе отчет в мотивах его поступка сегодня, когда ценность человеческой жизни превыше всего, а права патриархальной собственности ушли в прошлое? Учитывая изменчивость критериев, проще всего было бы вообще избавиться от моральной оценки, отделив ее от содержания Торы. Такой совет дают некоторые мыслители. Однако в условиях школы он совершенно неприемлем. Урок, который ученик должен извлечь из Торы, не может не быть нравственным уроком, ибо в противном случае станет уроком безнравственности. Ведь учитель имеет дело с ребенком, которого, желает он того или нет, не только учит, но и воспитывает.

Проблему моральной оценки лучше всего рассмотреть на конкретном примере. Для этого хорошо подходит образ Сары, спутницы Авраама. Ее поступки порождают немало моральных проблем, с которыми сталкивается учитель Торы. Попробуем реконструировать ее образ исходя из буквального смысла Писания, не прибегая к мидрашистской апологетике и не вдаваясь в высший аллегорический смысл происходящего. Просто раскроем Книгу Книг и внимательно прочтем, что в ней написано о Саре, обращая внимание на выразительные средства языка и стилистические нюансы. Единственный внешний контекст, который нам понадобится, — это социально-исторические реалии эпохи праотцев. Осознать их нам поможет современная наука.

2

Согласно сказанному в Писании, праматерь Сара  — образцовый «эзер ке-негдо», «помощник напротив него», то есть в полной мере соответствует предназначению женщины в отношении мужа, как оно сформулировано Всевышним в акте творения Евы. Вместе с Авраамом она покидает родину, взяв с собой главное «имущество» семьи: «души, которые они (оба!) приобрели в Харане» (Берешит, 12:5). Подвергаясь огромному риску, Сара вместе с Авраамом опускается в Египет (гл. 12), затем поселяется в Граре (гл. 20). Оба усердны в исполнении заповеди гостеприимства (гл. 18). Сара бездетна, и это обстоятельство, на ее взгляд, препятствует исполнению обетования, данного Всевышним Аврааму. Не желая быть помехой на пути Божественного промысла, она уступает свое ложе Агари (гл. 16). Однако когда подросший сын Агари Ишмаэль начинает, по ее мнению, угрожать ее собственному сыну Ицхаку, Сара требует изгнать рабыню и отрока. Склонить Авраама к этому нелегкому решению ей, как ни удивительно, помогает Всевышний, который советует Аврааму «слушаться голоса жены»! (гл. 21). Самой своей смертью Сара воплощает обетование, данное Аврааму, ибо ее могила становится первым клочком земли, который праотцы приобрели в Эрец Исраэль. Благодаря этому приобретению пришелец, кочевник Авраам становится оседлым жителем страны, обещанной его потомкам.

С современных этических позиций некоторые поступки Сары вызывают недоумение, если не осуждение. В первую очередь это относится к ее непоследовательному отношению к Агари и Ишмаэлю. Бездетная Сара изводит рабыню (которую сама же дала в наложницы мужу), когда той удается забеременеть (Берешит, 16:6). Сара, родившая Ицхака, добивается изгнания соперницы и ее сына (Там же, 21:10). Кроме того, предосудительным кажется участие Сары в обмане, затеянном Авраамом: «И она же сама сказала: он брат мой!» (Там же, 20:5).

Нам предстоит понять мотивы поступков Сары и обстоятельства, в которые она была поставлена, совершая их. Проникнуть в эти обстоятельства, как уже говорилось, нам поможет знание социально-исторических условий эпохи.

3

Прибыв в Землю Обетованную, Авраам и Сара застают там страшную засуху: «И был голод в земле той» (Там же, 12:10). Угроза голодной смерти заставляет Авраама искать убежища в Египте: «И сошел Авраам в Египет пожить там, потому что тяжел был голод в земле той» (Там же). Кстати, некоторые комментаторы не склонны извинять этим обстоятельством уход Авраама из Святой земли, только что обещанной ему: «То, что Авраам вследствие голода покинул страну Израиля, пребывание в которой было ему перед тем заповедано, есть грех, ибо Господь ”искупает нас от смерти“» (Рамбан, комментарий к этому стиху). Однако этот грех, даже если он имел место, свидетельствует о слабости веры, а не о безнравственности.

На пороге Египта, опасаясь за свою жизнь, Авраам просит Сару выдать себя за его сестру: «Скажи, что ты мне сестра, чтобы мне хорошо было ради тебя: дабы душа моя жива была из-за тебя» (Берешит, 12:13). И в Египте, и позже, в Граре, Сара исполнила просьбу мужа, как о том свидетельствует царь Грара Авимелех: «И она же сама сказала: он брат мой!» (Там же, 20:5). Поверхностное прочтение оставляет у современного читателя впечатление, что Авраам попросту стремился к обогащению, не брезгуя торговать своей женой: «чтобы хорошо было мне ради тебя». Однако продолжение этого стиха проясняет значение того, что в данном случае он считал благом: «дабы душа моя была жива». Единственным «добром», которого Авраам желал в Египте, было избежать насильственной смерти. Таково мнение комментаторов Радака и Шадаля (Ш. Д. Луцатто) ⁴. По словам Радака, на бескорыстие Авраама указывает также его отказ принять из рук царя Сдома вознаграждение за отбитых у неприятеля пленных и добычу. В связи со сказанным ясно, что Сару побудило солгать понимание смертельной опасности, угрожавшей мужу, а вовсе не готовность торговать собой по его приказу.

Однако при всем том кажется, что своей ложью Авраам и Сара сами создали ситуацию, навлекшую на них бесчестие и разлуку. Суровую отповедь праотцу дает в своем комментарии Нахманид: «Авраам ошибся и совершил великий грех, сделав свою жену приманкой для чужого вожделения  — из опасения быть убитым из-за нее. Ему следовало уповать на Всевышнего, что Он защитит и его, и его семью, и все, что у него». (Рамбан, комментарий к Берешит, 12:10).

Мнение великого богослова теряет убедительность перед лицом обстоятельств, часть которых явствует из самого текста Писания. В разговоре с Авимелехом Авраам приводит два довода в оправдание своего поступка: «Я подумал, что нет вовсе страха Божия в месте сем и убьют меня из-за жены моей. Да она и подлинно сестра моя: она дочь отца моего, но не дочь матери моей и стала мне женою» (Берешит, 20:11,12) ⁵. «Страх Божий», о котором говорит Авраам, в Торе означает личную и общественную мораль в широком смысле. Так, например, Иосиф декларирует свою честность словами «Бога я боюсь» (Там же, 42:18). В месте, где нет Бога, человек, боящийся Его, подвергается смертельной опасности. Именно это пытается объяснить Авимелеху Авраам. Вспомним, что и Иосиф угодил в темницу именно за свою праведность. Кроме того, вынужденный лгать и побуждать ко лжи жену, Авраам ограничивается тем, что скрывает часть правды. Сара действительно его единокровная «сестра», внучка его отца. В эпоху Писания «братом» и «сестрой» могли называться и более дальние родственники, чем дядя и племянница. Лот, племянник Авраама, также именует его братом: «И услышал Авраам, что брат его пленен...» (Там же, 14:14). И ранее: «Ибо мы люди-братья» (Там же, 13:8)⁶. В разговоре с Авимелехом Авраам не оправдывается, как могло бы показаться, а указывает царю, кто в этой ситуации безнравственная сторона: «нет вовсе страха Божия в месте сем». Авимелех  — вожак аморального и разнузданного общества; именно в этом причина чуть было не случившегося несчастья. Однако Авимелех нападает, он требует объяснений и тем ставит Авраама в положение оправдывающегося. Удивительно, что манипулятивную позицию Авимелеха упорно разделяют современные критики Писания, упрекающие во лжи и безнравственности Авраама, а не жителей Грара и египтян. Налицо двойная мораль, заставляющая о многом задуматься.

Только ли о своей безопасности заботился Авраам, называя Сару сестрой? Ведь если чужестранку могли отнять у мужа (предварительно сделав ее вдовой), то и брат был не в состоянии защитить от насилия. Ответ на этот вопрос надо искать в правовом статусе брата по отношению к сестре. В эпоху Писания братья разделяли с отцом ответственность за судьбу женщины, живущей в родительском доме. Достаточно вспомнить, что переговоры о сватовстве Ривки ведет ее брат Лаван, хотя тут же находится ее отец, Бетуэль (Берешит, гл. 24). Именно братья Дины, а не ее отец Яаков говорят о ней с Хамором и Шхемом (гл. 34). Опекунские обязанности брата по отношении к сестре именно в вопросе замужества подчеркиваются в ряде кодексов древнего Востока, например, в ассирийском законодательстве времен Тиглатпаласара (XII в. до н. э.).

На что могли рассчитывать Авраам и Сара? Они предполагали, что претенденты на красоту чужестранки попытаются заполучить ее «законным» путем, то есть обратятся к ее брату. Это послужит сигналом опасности, которой они успеют избежать, покинув Египет или Грар. Этот «план спасения» сформулировал Шадаль, подытожив предшествующих комментаторов:

Каждый (из соперников) будет надеяться, что Сара достанется ему, и не убьют Авраама, поскольку решат, что он привез красавицу сестру с целью выгодно выдать ее замуж за одного из знатнейших вельмож страны. Поэтому Авраам рассчитывал, что Сару не похитят внезапно, а сперва попытаются заручиться его согласием и тем самым дадут им возможность всякими уловками оттянуть время и спастись, вернувшись в Ханаан⁷.

И все же в обоих случаях Авраам ошибся, хотя рассуждения его, без сомнения, были правильными. Но он не мог предполагать, что Сарой заинтересуется сам верховный владыка (фараон и царь Грара), для которого никакой закон не писан, — вернее, законом становится любая прихоть. Произвол деспотов простирался над законами и обычаями их собственных стран.

Обнаружил ли Авраам недостаток веры, предпринимая человеческие шаги к спасению? Быть может, в выражении «Бог помогает тому, кто сам себе помогает» меньше сарказма, чем нам сегодня кажется.

Попытаемся понять, как оценивает поступок Авраама и Сары само Писание. История неудачного обмана повторяется, с некоторыми изменениями, трижды:

• Авраам и Сара против Фараона (Берешит, 12:10—20);

• Авраам и Сара против Авимелеха (Там же, 20);

• Ицхак и Ривка против Авимелеха (Там же, 26:1—11).

Мы не найдем в Писании свидетельств раскаяния Авраама и Сары в своем обмане. Больше того: создается впечатление, будто именно такой образ действий одобряет Всевышний. Научившись плавать, мы меньше рискуем утонуть. Для того, чтобы стало ясно, что мы действительно нуждаемся в помощи, мы должны сначала приложить все усилия с собственному спасению. В обоих случаях Бог приходит на помощь тогда, когда маскировка не помогает, и Авраам и Сара бессильны что-либо изменить. В решающий момент, чтобы избежать бесчестия, Сара открывает фараону правду. И тут он понимает, что это из-за нее его постигло наказание!

Мы всего лишь попытались прочесть историю Авраама и Сары глазами непредвзятого человека, знакомого с обстоятельствами, в которых приходилось действовать нашим предкам. Именно к такому читателю был некогда обращен этот рассказ.

4

Другая, более сложная проблема встает перед учителем, когда речь заходит о взаимоотношениях Сары с ее служанкой. Попытаемся и эту историю прочесть заново.

Земля Обетованная была обещана потомкам Авраама, и Сара знала об этом. Но за десять лет пребывания в Ханаане она так и не родила Аврааму наследника. Именно это заставило ее предложить себе замену  — египтянку Агарь: «Господь лишил меня плодородия. Войди же к рабыне моей: может быть, у меня будут дети⁸ через нее» (Берешит, 16:2). Подобно Рахели, жившей после нее, Сара надеется обрести потомство, воспитав детей своей служанки как своих собственных⁹. Еврейская экзегетическая традиция истолковывает намерения Сары неоднозначно. По мнению Абарбанеля, Сара рассчитывает, что воспитанный ею сын Агари станет ей настоящим наследником, верным приемной матери как родной. Однако возможно, что наряду с этим Сара имела в виду и другое: «отстроюсь через нее»  — «за нее», в награду за то, что воспитаю ее сына, мне будет дарован собственный. На это намекает в своем комментарии Раши: «За нее  — за то, что (добровольно) ввела в дом соперницу», — опасаясь, что не исполнится обетование, данное Аврааму. Она надеялась, что воспитает ребенка Агари настоящим сыном Авраама, но этим ее надеждам не суждено было сбыться.

Авраам не противится намерению Сары, хотя он сам, считаясь с ее чувствами, никогда не заговаривал с ней об этом. Подобно большинству женщин, о которых говорится в Торе, Сара старается ускорить желательные для семьи события. И в дальнейшем все связанное с Агарью и ее взаимоотношениями с Авраамом происходит по инициативе Сары. Мы легко можем представить себе, сколько сдержанности и самоотвержения понадобилось Саре, когда «взяла Сара, жена Авраама, египтянку Агарь, служанку свою... и дала ее Аврааму, мужу своему, в жены» (Берешит, 16:3).

Агарь недолго оставалась смиренной рабыней. Забеременев, она почувствовала превосходство над Сарой, и «госпожа ее лишилась уважения в глазах ее» (Там же, 16:4). Униженная и возмущенная Сара обращается к супругу (а не к Агари): «Обида моя на тебя... Господь да судит между тобою и мною» (Там же, 16:5). Сара ощущает свою правоту. Справедливость ее претензий настолько очевидна в ее глазах, что она призывает в судьи Бога. Авраам соглашается с женой и на этот раз: «Вот рабыня твоя в твоей руке. Делай с нею, что угодно в глазах твоих» (Там же, 16:6). И здесь, заручившись разрешением мужа поступать с рабыней по своему усмотрению, Сара делает решительный шаг, возымевший далеко идущие последствия: «И притесняла¹⁰ ее Сара, и она (Агарь) убежала от нее» (Там же).

Поступок Сары вызывает недоумение. После того, как она выказала редкое душевное благородство, уступив свое место Агари, вдруг перечеркнуть все жестоким обращением с рабыней? Часть комментаторов именно так истолковывают поведение Сары. Радак в комментарии к этому месту пишет: «Сара поступила безнравственно и немилосердно». С ним соглашается Рамбан, осуждающий заодно и Авраама: «Согрешила праматерь наша, с нею же согрешил и Авраам  — тем, что попустил ей мучить служанку. Но Господь внял ее (Агари) скорби и даровал ей сына, человека необузданного, потомки которого истязают сынов Авраама и Сары всеми видами мучений» (ком. к Берешит, 16:6).

Однако внимательное чтение текста не позволяет полностью согласиться с Рамбаном. Ведь ангел Господень, явившийся Агари, вовсе не осуждает Сару и велит Агари смириться под ее рукой: «Вернись к госпоже своей и смирись под руками ее» (Берешит, 16:9). Создается впечатление, что, жалея Агарь, Всевышний все же не признает ее правоты. Хотя моральное преимущество служанки очевидно, тем не менее права не Агарь, а Сара, и рабыня должна подчиниться госпоже. Почему это так? Приходится предположить, что конфликт двух женщин выходит за рамки морали и приобретает теологический характер. В этом качестве мы попытаемся его рассмотреть.

Напряжение, возникшее между Сарой и Агарью, связано с различным социальным статусом двух женщин. Сара  — госпожа, а Агарь  — рабыня. Проследим их отношения в «социальном» ракурсе:

А Сара, жена Авраама, не рожала ему. И у нее была рабыня-египтянка, именем Агарь. И сказала Сара Аврааму: вот Господь лишил меня плодородия. Войди же к рабыне моей, может быть, у меня будут дети через нее. И послушался Авраам голоса Сары. И взяла Сара, жена Авраама, египтянку Агарь, служанку свою, по истечении десяти лет пребывания Авраама в земле Ханаанской, и дала ее Аврааму, мужу своему, в жены (Там же, 16: 1—3).

Забеременев, Агарь попыталась избавиться от господства Сары:

И он вошел к Агари, и она зачала. Когда же увидела, что зачала, госпожа ее лишилась уважения в глазах ее (Там же, 16:4).

Сказано: «госпожа ее», а не «Сара»! Сара не была готова к перемене социальных ролей. Она обращается к главе дома, Аврааму, чтобы он определил свое отношение к происходящему:

И сказала Сара Аврааму: обида моя из-за тебя! Я отдала рабыню мою в твое лоно, а как увидела она, что зачала, то я лишилась уважения в глазах ее (Там же, 16:5).

Авраам признает правоту Сары и подтверждает, что социальный статус обеих женщин не претерпел изменений: Сара осталась госпожой, а Агарь служанкой:

И сказал Авраам Саре: вот рабыня твоя в твоей руке. Делай с нею, что угодно в глазах твоих (Там же, 16:6).

Ангел, явившийся Агари на пути в Шур, сразу указывает на источник напряженности в отношениях служанки и госпожи:

И сказал: Агарь, рабыня Сары, откуда ты пришла и куда идешь? (Там же, 16:8)

На этот вопрос Агарь прямодушно отвечает:

От Сары, госпожи моей, бегу я (Там же).

И тогда ангел-посланник Всевышнего сообщает о решении спора в пользу Сары: социальный статус обеих женщин остается неизменным, несмотря на то что Сара по-прежнему бездетна, а Агарь зачала от Авраама:

Возвратись к госпоже своей и смирись под руками ее (Там же, 16:9).

Агари нелегко принять этот приговор. Ведь в своих мечтах она уже видела себя госпожой, занявшей место Сары. Она соглашается вернуться под власть Сары лишь после того, как ангел обещает ей, что ее потомство будет многочисленным, а сын, которого она родит, обретет могущество и силу:

Рука его будет на всех (Там же, 16:12).

Из сказанного выше видно, что сущность конфликта двух женщин не в женском соперничестве, а в борьбе за положение. Заняв место Сары на ложе Авраама, Агарь стремится занять и ее место госпожи и хозяйки дома. Но в этом Сара не готова ей уступить. Потерпев поражение в борьбе, униженная Агарь бежит. Ангел Господень, явившийся к ней на пути в Шур, убеждает ее смириться с положением наложницы и рабыни, не оспаривая у Сары ее место супруги и госпожи.

Археологические находки проливают свет на семейное положение Сары и подкрепляют справедливость ее доводов. Заглянем в знаменитый кодекс Хаммурапи:

Буде же возьмет муж жену, и она даст рабыню свою мужу своему, и та родит ему сыновей, и после того потребует рабыня равенства с госпожою своей, вследствие того, что родила сыновей, — то госпожа ее за серебро да не продаст ее, но в подчинении пусть держит ее, и среди рабынь та пусть считается (закон 146).

Теперь мы знаем, что семейное положение Сары не было уникальным, поскольку подлежало регулированию особым законом. Агарь попыталась нарушить этот закон.

Несмотря на то, что юридически правоту Сары можно считать доказанной, ее нравственный облик все еще не достаточно обелен, ибо сам институт рабства, даже в его патриархальном виде, представляется нам аморальным. Однако эта проблема намного шире, чем разговор о Саре, спутнице Авраама.

5

Прошло двадцать лет со дня бегства Агари. Ее сын Ишмаэль родился и вырос в доме Авраама. В возрасте тринадцати лет он был обрезан, а спустя еще год у Сары родился Ицхак. Следуя обычаю своей эпохи, Сара выкармливала сына несколько лет, пока он не подрос: «И выросло дитя, и было отнято от груди, и Авраам устроил большой пир в день отнятия Ицхака от груди» (Берешит, 21:8). Обратим внимание: прошло два с лишним десятилетия, но Писание ничего не говорит о ссоре или соперничестве между Сарой и Агарью за все эти годы. Каждая занимала свое место, и в доме Авраама царил мир. Так продолжалось до тех пор, пока не пришло время воспитывать подросшего Ицхака. Тогда Сара увидела, что Ишмаэль «насмехается»: «И увидела Сара, что сын египтянки Агари, которого она родила Аврааму, насмехается» (Там же, 21:9).

Реакция Сары кажется чрезмерной: она требует изгнания рабыни и ее сына: «И сказала она Аврааму: выгони эту рабыню и сына ее, ибо не будет наследовать сын рабыни этой с сыном моим, с Ицхаком» (Берешит, 21:10). Мы поражены: неужели за свой проступок старший сын Авраама заслуживает такого тяжкого наказания: лишения наследства и изгнания из отчего дома?

Авраам колеблется, не находя сил принять трудное решение: «И показалось это Аврааму весьма прискорбным из-за сына его» (Там же, 21: 11). Уже авторы классических комментариев отметили двусмысленность этого стиха. «Авраам видел, что Ишмаэль идет по дурному пути и скорбел из-за своего сына, а также потому, что Сара добивалась его изгнания», — поясняет Раши. Иными словами, Авраам получил добавочный повод для огорчения: к скорби о дурном поведении сына прибавилась скорбь о необходимости его изгнания. Авраам не мог решиться на это, но Бог вновь недвусмысленно встает на сторону Сары: «И сказал Бог Аврааму: не огорчайся ради отрока и рабыни твоей. Все, что скажет тебе Сара, — слушайся голоса ее» (Там же, 21:12). Неудивительно, что на сей раз Рамбан не решается упрекнуть Сару в неэтичном поведении. Ведь Бог поддержал ее! Проблема вновь выходит за рамки морали, вместо нее возникает теологический вопрос: как мог Всевышний поддержать Сару в ее чрезмерной, как кажется, строгости к Ишмаэлю?

Попробуем и здесь внимательнее вчитаться в текст.

Что ужасного усмотрела Сара в том, что Ишмаэль «насмехается». Что вообще в данном случае означает это слово? Мидраш, а вслед за ним Раши, исследуя контекст, в котором это слово (в данной грамматической форме) встречается в Писании, обнаруживают только три случая его употребления. И все они эвфемистически обозначают нарушение самых суровых запретов, которые Тора наложила лишь на три страшных греха: «умри, но не преступи!» Это идолопоклонство (Шмот, 32:6), кровосмешение (Берешит, 39:16) и кровопролитие (Шмуэль II, 2:14) ¹¹. Скорее всего, и в данном случае слово «насмехается» служит эвфемизмом, за которым скрывается нечто куда более серьезное. Надежды Сары стать приемной матерью Ишмаэля и самой воспитать его не сбылись, поскольку этому воспротивилась Агарь. Авраам и Сара не оспаривали ее материнских прав. Агарь выросла в Египте и нравы этой страны передала сыну. Понятно, что при взгляде на Ишмаэля Сара испытывает тревогу за будущее своего сына. Ведь Авраам стар, а Ицхак еще ребенок, к тому же младший сын своего отца. Велико искушение Ишмаэля оспорить у единокровного брата право первенства. У Сары были все основания опасаться за жизнь и будущее Ицхака, пока Ишмаэль и Агарь вблизи него. Единственный способ надежно оградить Ицхака от дурного влияния и честолюбивых амбиций старшего брата Сара видит в том, чтобы не оставить Ишмаэлю никаких надежд на наследство Авраама. Поэтому она требует изгнать из семьи Агарь и ее сына.

Мы больше узнаем о разладе в семействе Авраама, если обратим внимание на то, как Писание называет Ишмаэля. Не случайно в этом отрывке он ни разу не упомянут по имени. Сара видит в нем прежде всего человека чуждых нравов, подчеркивая его происхождение: «сын Агари-египтянки» (Берешит, 21:9). Она также указывает на его социальный статус: «сын рабыни» (Там же, 21:10). То, что не удалось с Ишмаэлем, должно удасться с Ицхаком: вопреки окружению, которое никак не способствует этому, Сара намерена вырастить сына наследником Авраама не только по плоти, но и по духу.

Из-за чего же идет спор? Что представляет собой наследие Авраама, которое, по мнению Сары, ни в коем случае не должно достаться «сыну рабыни»? Прежде всего рассмотрим юридическую сторону дела. Согласно принятым в ту эпоху законам, сын рабыни-наложницы терял право на наследство, если он и его мать получали свободу при жизни их господина и отца. Так в современном Аврааму кодексе Лапит Иштар, относящемся к третьему тысячелетию до н. э., сказано: «Если возьмет мужчина жену, и она родит ему детей, и они будут в живых, а рабыня также родила своему господину детей, но им было даровано освобождение, — то дети рабыни не унаследуют свою долю вместе с детьми их господина» (закон 25). Подобное указание содержится и в кодексе Хаммурапи (закон 171), принятом спустя два столетия. Однако и он, по всей видимости, лишь отражает традиционную для древнего Востока юридическую практику.

Теперь мы лучше понимаем, что имела в виду Сара, добиваясь изгнания рабыни и ее сына: обретая свободу, они теряли права в доме своего господина. Таким образом Сара рассчитывала избежать братоубийственного конфликта из-за наследства.

Отсылая от себя Агарь и Ишмаэля, Авраам знает, что Всевышний благословит и его старшего сына: «В Ицхаке наречется род тебе. Но и сын рабыни  — народ Я произведу от него, ибо он сын твой» (Берешит, 21:12—13).

И действительно, хотя Агарь и Ишмаэль сбились с пути (как явствует из Писания, в этом причина того, что запасенной воды оказалось недостаточно), да к тому же Ишмаэль заболел в дороге, — он не погиб, «ибо услышал Бог голос отрока» (Там же, 21:17), и обетование, данное о нем Аврааму, сбылось.

После всех сомнений и колебаний Авраам понял, что Сара действительно лучше него предвидит будущее их сына и в ее опасениях есть своя логика. Поэтому спустя много лет, похоронив Сару и предчувствуя наступление смерти, Авраам еще раз следует ее совету: «И отдал Авраам все, что у него, Ицхаку. А сыновьям наложниц, что у Авраама, дал Авраам подарки и отослал их от Ицхака, сына своего, еще при жизни своей, на восток, в землю Кедем» (Там же, 25:5—6).

Каждый из сыновей Авраама стал родоначальником племени, каждый обрел свое место в истории. Благодаря мудрости Сары, конфликта между Ишмаэлем и Ицхаком удалось избежать. О том, что их отношения наладились, свидетельствует Писание: «И скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и довольный, и приобщен был к народу своему. Похоронили его Ицхак и Ишмаэль, сыновья его, в пещере Махпела, на поле Эфрона... там погребен был Авраам и Сара, жена его» (Берешит, 25:8—10).

6

Мы попытались прочесть историю Сары, спутницы Авраама, глазами современника всех эпох, а не только одной-единственной  — нашей. В сущности, именно такого читателя ждет Писание, от которого к нам протянута золотая цепь традиции понимания. Что же делать, если, обернувшись назад, наше поколение видит лишь оборванное звено и не знает, как быть дальше? Все равно: не будем читать нашу Книгу чужими глазами. Попытаемся понять ее так, как должно нам, ее семье, ее народу. И тогда наши попытки восстановить утраченное понимание окажутся успешными. Более того: филологические, исторические и социологические познания нашего времени, еще вчера «заклятые враги» религии, сегодня окажут нам помощь.

Так судить ли нам героев Писания? Пусть решает читатель.

Перевод с иврита Арье Ротмана

¹ В связи с Берешит, 35:22: «И было, во время пребывания Исраэля в той стране, пошел Реувен и возлег с Бильгою, наложницей своего отца». Об этом см. Вавилонский Талмуд, трактат Шабат, 55б, 56а.

² 2 Абарбанель, комментарий к 11-й главе Второй книги Шмуэля.

³ Сказал рав Зеира со слов Рабы бар Зимуна: «Если древние — сыны ангельские, то мы сыны человеческие. Если же они сыны человеческие, то кто мы? Ослы» (Шабат, 103б).

⁴ Это мнение разделяют также современные ученые: М. Д. Кассуто в своей знаменитой книге «От Ноаха до Авраама» и М. Аренд в книге «Иесодот бе-гораат а-Микра» (Рамат Ган, 1988), где он анализирует смысл стиха, опираясь на его «синтаксис», то есть знаки кантиляции.

⁵ 1 Сара — дочь Гарана, брата Авраама, и внучка Тераха, отца Авраама. «Сыновья сыновей — как сыновья» (Раши, Берешит, 20:12).

⁶ В русских переводах «брат» в подобных случаях передается как «сродник», «родственник». — Прим. переводчика.

⁷ См.: комментарий Шадаля на Берешит, 12:13.

⁸ Буквально «может быть, я смогу отстроиться» в значении «создать дом, семью», причем это же слово можно перевести и как «обзавестись сыном». — Прим. переводчика.

⁹ Речь идет не только о семейной, но и о юридической стороне дела. Статус «двух матерей» остается в Писании неясным. Однако археологические раскопки снабдили нас прямыми свидетельствами той эпохи: право мужа завести наложницу, если жена окажется бездетной, могло быть включено в брачный контракт, причем в таком случае ребенок юридически считался сыном законной супруги. В брачный контракт могло быть также включено обязательство мужа не брать себе других жен, если первая жена родит ему сына. Об этом см.: E. A. Speiser. New Kirkuk Documents Relating to Family Laws // Annual of the American Schools of Oriental Research, 10 (1930). P. 31—33.

¹⁰ Точное значение этого слова в данном контексте, как и в других подобных местах,— «дать почувствовать свою зависимость», то есть «притеснять» в социальном смысле. — Прим. переводчика.

¹¹ К сожалению, это не очевидно в русских переводах. — Прим. переводчика.