Поражение на партийном референдуме стало значительным ударом для Ариэля Шарона. Премьер-министр в одночасье остался без политической программы, без оперативных договоренностей с Вашингтоном, без конкретного плана действий на ближайшие месяцы, без былого престижа в Ликуде и с весьма неустойчивым коалиционным составом. Партия Шинуй (15 мандатов), испытывающая растущее давление со стороны левых и ультралевых, требует от премьер-министра шагов, которые «позволят ей» остаться в коалиции, но Шарон не может пока ничего предпринять в угоду Шиную.
Биньямин Нетаниягу, Лимор Ливнат и Сильван Шалом, поддержавшие план «одностороннего отделения» на стадии подготовки к референдуму, отказываются голосовать за него в правительстве против воли собственной партии. Даже если бы сам Шарон решил пренебречь результатами референдума, у него не оказалось бы теперь необходимого большинства в кабинете. Этим обусловлена вероятность такого развития событий, при котором Шинуй будет вынужден выйти из коалиции в подтвержденье своей принадлежности к «умеренному, миролюбивому лагерю».
Однако глава правительства явно не заинтересован в замене Шинуя на ультраортодоксальные партии ШАС и Яхдут ха-Тора (в общей сложности – 16 мандатов), которыми он сознательно пренебрег при формировании нынешнего кабинета. Более того, Шарон особенно тяготится теперь, после провала на референдуме, коалиционным партнерством с правыми партиями МАФДАЛ и Ихуд леуми. Его больше всего привлекает сейчас союз с Аводой, который, во-первых, вытеснит из коалиции правых и, во-вторых, позволит ему возобновить разработку и осуществление новых политических планов, предполагающих эвакуацию поселений.
В коалиции с Аводой и Шинуем премьер-министр оказался бы в удобной для него роли правофлангового, однако сформировать подобную коалицию нельзя без поддержки собственной партии, которая может окончательно выйти из-под контроля, если Шарон попытается совершить слишком смелый коалиционный маневр. Кроме того, поражение премьер-министра на референдуме явно ослабило потенциальных сторонников партнерства с Ликудом в Партии труда. Такое партнерство мыслилось на случай выхода из коалиции правых и отступления из Газы; реализовать его в новых условиях значительно труднее.
В период подготовки к референдуму Шарону удалось избежать однозначного заявления о том, что он уйдет в отставку и объявит досрочные выборы в случае своего поражения. Высказывания подобного рода звучали из уст первого вице-премьера Эхуда Ольмерта и Омри Шарона, сына премьер-министра, однако сам Шарон может считать, что они его не обязывают. Вместе с тем сложившаяся внутриполитическая ситуация делает объявление досрочных выборов весьма и весьма вероятным. В этом случае можно ожидать и такого развития событий, которое приведет к расколу в Ликуде.
Сегодняшнее положение Ариэля Шарона было бы гораздо сложнее, если бы у его оппонентов в партии и у правого лагеря в целом имелся альтернативный лидер. Но после того, как Биньямин Нетаниягу, неправильно оценивший сложившуюся конъюнктуру и перспективы внутрипартийного референдума, выступил в поддержку «одностороннего отделения», альтернативного кандидата на лидерство в Ликуде просто не существует. Если таковым считал себя Сильван Шалом, то теперь, поддержав Шарона, он оказался в таком же положении, как и Нетаниягу.
Узи Ландау, возглавивший борьбу против отступления из Газы и Северной Самарии, пользуется заслуженным уважением в правых кругах, но, по мнению большинства обозревателей, он не получит необходимой поддержки в Ликуде, главным образом, потому, что его избрание председателем партии придало бы ей слишком жесткий идеологический облик и оттолкнуло бы от нее значительные массы центристски настроенных избирателей. Соответственно, сегодняшнее положение Шарона в существенной мере облегчается отсутствием у него перспективных конкурентов в Ликуде.
Можно даже сказать, что в результате состоявшегося референдума возникли объективные предпосылки для более тесного сотрудничества Ариэля Шарона с Биньямином Нетаниягу – несмотря на то, что премьер-министр был явно разочарован недостаточно активной поддержкой последнего. Эти предпосылки состоят в отсутствии у обоих привлекательных политических перспектив на ближайший период.
Экономическая политика, за проведение которой отвечает министр финансов, является во многих отношениях спорной, но она хороша уже тем, что впервые за долгие годы является внутренне последовательной. Именно этот факт обусловил заметное повышение оптимизма инвесторов и, как следствие, оживление израильского рынка в течение последнего года. В то же время экономическая политика Нетаниягу, взыскавшая немалую цену со всех слоев населения, включая потенциальные группы протеста, пока еще не дала таких результатов, с которыми можно идти на выборы. Стимулируя положительную динамику, эта политика строилась в расчете на полный (или почти полный) срок парламентской каденции.
В настоящее время отмечаемое всеми экспертами оживление израильского рынка и наметившееся преодоление тяжелой стагнации, вызванной кризисом промышленности высоких технологий, индустрии туризма и, разумеется, террористической войной, еще не сказалось на личном благополучии граждан. Напротив, доходы большинства израильтян сократились за последние годы. В городах развития, среди традиционных избирателей Ликуда, ощущается явное недовольство экономической политикой Нетаниягу, перспективы которой далеки, а издержки (например, сокращение социальных пособий) ощущаются уже сейчас, причем самым непосредственным образом.
Это настроение не способствует попыткам Нетаниягу ускорить борьбу за лидерство в Ликуде, тем более, что теперь, поддержав «одностороннее отделение», он лишился части своих позиций в идеологических кругах правого лагеря. Таким образом, интересом Нетаниягу становится продление нынешней коалиционной ситуации до тех пор, пока его экономическая политика не даст ощутимых плодов широким слоям населения, а выступление в поддержку ухода из Газы и Северной Самарии – не подзабудется правыми.
Ставшее шатким положение Ариэля Шарона способствует поиску альтернативных коалиционных решений, но таковых, возможно, и не найдется. Если в этом случае Шарон не решится на досрочные выборы (с вероятным расколом в Ликуде и с крайне туманными перспективами), он окажется в таком же положении, как и Нетаниягу. Параллельная заинтересованность в торможении внутриполитических ритмов может определить взаимную зависимость премьер-министра и министра финансов на ближайший период.
Выражением этой взаимозависимости могло бы стать совместное выступление Шарона и Нетаниягу с некоторой политической программой, предполагающей «мини-отделение» от палестинцев, то есть ликвидацию небольшого числа изолированных поселений (предполагается, что такая программа будет приемлема для Ликуда). В данной связи уже упоминалось о вероятной эвакуации примыкающих к Дженину поселений Ганим и Кадим, а также тех поселений в секторе Газы, которые находятся за пределами анклава Гуш-Катиф и не примыкают к «зеленой черте» в районе Ашкелона (Нецарим, Кфар-Даром и, возможно, Мораг).
Слухи о скорой инициативе подобного рода циркулировали на этой неделе в течение нескольких дней, но, похоже, Шарону не удалось договориться по данному вопросу с ликудовскими министрами, поскольку в среду приближенными к нему лицами было объявлено, что «мини-отделение» не рассматривается премьер-министром как оперативная политическая опция.
Следует, однако, отметить, что почти все решения Шарона носят в последние дни противоречивый характер и сменяют друг друга с поистине хаотической частотой. К примеру, во вторник премьер-министр успел оповестить Белый дом об отмене своего участия в назначенной на 17 мая конференции ЭЙПАК в Вашингтоне и, соответственно, об отмене запланированной встречи с президентом Бушем, а затем, через несколько часов, сообщил американцам, что он все же пожалует к ним с визитом.
Отношения с администрацией Белого дома представляют сейчас предмет особых забот израильского премьера. Потребовалось не менее десяти поездок Дова Вайсгласа в Вашингтон, чтобы угороворить президента Буша выступить в поддержку «одностороннего отделения», сделав при этом существенные заявления по ключевым аспектам американской политики на Ближнем Востоке. Поверив Шарону, американцы не допускали мысли о том, что реализация его плана может быть сорвана рядовыми членами Ликуда.
Когда такая перспектива впервые наметилась в ходе подготовки к референдуму, Шарон высказался в том духе, что его поражение лишит силы сделанные президентом Бушем политические заявления. Этим своим высказыванием он поставил США в совсем уж нелепое положение, и Белый дом поспешил пояснить, что правомочность президентских заявлений не зависит от результатов партийного референдума в Ликуде.
В своих официальных высказываниях американцы подчеркивали, что они не вмешиваются во внутриполитические процессы в Израиле, но эта благородная поза не отражала их подлинного настроения. Поддержав программу Шарона, президент Буш поставил свой престиж на вполне определенную карту, как оказалось – проигрышную. Этот конфуз случился за полгода до выборов, и без того сулящих немалые трудности хозяину Белого дома. Наблюдая за подготовкой к референдуму, представители американской администрации обращались к людям Шарона с вполне красноречивым вопросом: «Что здесь, черт возьми, происходит?».
Восстановление доверительных отношений с президентом Бушем и его окружением является сейчас первоочередной задачей Ариэля Шарона, но ее выполнение непосредственным образом зависит от решения местных, коалиционных вопросов. Верно и обратное: способность премьер-министра стабилизировать (или преобразовать) свою коалицию в немалой степени зависит от того, удастся ли ему сохранить приемлемый модус личных коммуникаций с президентом Бушем. Упомянутые метания Шарона в связи с поездкой на конференцию ЭЙПАК дают представление об остроте и гнетущем характере этих проблем.