Можно спорить о том, в какой мере было оправдано беспрецедентное заявление подкомиссии Кнессета по контролю за спецслужбами, охарактеризовавшее дело Эльханана Таненбаума как один из самых значительных эпизодов в военно-политической истории Израиля. Можно соглашаться или не соглашаться с парламентариями, требующими отмены соглашения с прокураторой, в рамках которого Таненбаум освобождается от уголовной ответственности в обмен на предоставление следствию исчерпывающих показаний о том, каким образом он оказался в Ливане. Можно даже опасаться того, что в случае с Таненбаумом все мы подверженны в настоящее время магическому воздействию публикаций, в которых упоминаются секретные системы вооружений, фальшивые паспорта, конфиденциальные источники, торговля наркотиками, детектор лжи, азартные игры, женщины, связи с Шароном, похищенные документы.
Израильтяне давно привыкли к тому, что любой вопрос становится в нашей стране предметом ожесточенных партийных противоречий, и им может быть присуще подсознательное желание обрести универсального отрицательного героя – такого, что подойдет и правым, и левым, и серобуромалиновым. Признание этого факта необходимо уже потому, что в отсутствие рефлексии подобного рода общество превращается в бессознательное, управляемое стадо.
И, тем не менее, в нашей брезгливой реакции на публикуемые факты, в явственно ощутимом негодовании социума по отношению к личности и деяниям Таненбаума, содержится здоровое начало. Не потому, что коллективный катарсис бывает полезен. И не только потому, что, уплатив за освобождение Таненбаума огромную цену, Израиль имеет право судить его за те слабости, которые позволили «Хизбалле» навязать нам опасную, унизительную сделку. В данной связи важнее отметить реальную потребность израильского общества в восстановлении хоть каких-то нравственных ориентиров и критериев допустимого.
То, что проигравшийся в пух и прах полковник запаса Эльханан Таненбаум соблазнился сомнительной сделкой с арабом-израильтянином Кейсом Обейдом, заманившим его в Дубай и сдавшим там (или уже в Бейруте) террористам «Хизбаллы», было известно с самого начала. То, что эта сделка предполагала, по мнению Таненбаума, доставку в Израиль крупной партии наркотиков, сообщалось неофициальным образом за несколько месяцев до его освобождения. Остальные детали получили известность в самое последнее время, но, справедливости ради, нужно отметить, что поведение израильских инстанций давно указывало на то, что их подозрения носят куда более серьезный характер – вплоть до осторожных намеков на «сознательное причинение ущерба безопасности государства».
Эти подозрения возникли уже в октябре 2000 года, когда шейх Насралла торжественно объявил, что в распоряжении «Хизбаллы» находится похищенный израильский полковник с труднопроизносимым именем Эльханан Таненбаум. Сомнительные связи отставника были известны израильским спецслужбам; в прошлом Таненбаума предупреждали о том, что контакты с Кейсом Обейдом и его криминальным окружением могут быть для него опасны. В ШАБАКе негодовали, узнав, что Таненбаум пренебрег сделанными ему предупреждениями и дал заманить себя в ловушку, поставив Государство Израиль перед нравственной и политической дилеммой.
Казалось, что именно это преступное легкомыслие полковника-артиллериста подразумевается израильскими инстанциями, намекающими на то, что Эльханан Таненбаум виновен в «сознательном причинении ущерба безопасности государства». Теперь мы знаем, что относящиеся к нему подозрения были с самого начала еще серьезнее.
Сразу же после того, как стало известно о похищении Таненбаума, армейская контрразведка произвела обыск у него дома и в использовавшихся им офисных помещениях компании «Тадиран». К «Тадирану» Таненбаум имел отношение через дочернее предприятие этой компании, созданное в 1987 году под названием «Тамуз маархот-шлита». Нанятый этой фирмой в качестве эксперта, он оказывал консалтинговые услуги артиллерийским войскам Швейцарии и принимал участие в реализации ряда военных проектов в странах Латинской Америки и в Таиланде.
При осмотре кабинета, выделенного Таненбауму в компании «Тадиран», были обнаружены ящики со строго секретными документами, к которым Таненбаум не имел формального доступа. Это сразу же вызвало предположение о том, что, готовясь к поездке в Дубай, он целенаправленно собирал секретную информацию с целью ее продажи арабам или Ирану. Таким образом, Таненбаум был впервые заподозрен в том, что он является не только жертвой, но и агентом «Хизбаллы».
Было естественно допустить, что, оказавшись в плену, Таненбаум сообщит «Хизбалле» многое из того, что ему известно о дислокации подразделений ЦАХАЛа в районе ливанской границы, основных артиллерийских системах, структуре некоторых армейских частей и т.п. Этого следовало ожидать даже в том случае, если он не был агентом врага и искренне полагал, что интерес к нему со стороны Кейса Обейда целиком обусловлен возможностью наркотранзита в морских контейнерах. Но выяснив, что Таненбаум заблаговременно собирал секретную информацию, армейская контрразведка и ШАБАК были вынуждены принять иную гипотезу: максимальный объем ущерба.
Новая рабочая версия определила необходимость детальной проверки послужного списка Таненбаума, с выявлением всей информации, к которой он мог иметь доступ прямым или косвенным образом. Такая проверка показала, что, принимая участие в проводившихся Северным военным округом артиллерийских учениях, Таненбаум «соприкасался» с совершенно секретной системой, назначение и основные тактико-технические характеристики которой он мог понять в силу имевшихся у него профессиональных знаний. Финансовая и оперативная цена рассекречивания этой системы была сочтена огромной.
Одной из причин израильской заинтересованности в освобождении Таненбаума было желание выяснить, что именно он сообщил «Хизбалле» и иранской разведке. Квалифицированное дознание с применением определенных медикаментозных средств, гипноза и детектора лжи должно было помочь в установлении масштабов ущерба. В разведке провал предполагает, как правило, такую оценку последствий, которая строится на максимальном допущении: рассекречено все, что мог знать оказавшийся в распоряжении врага источник. И, тем не менее, израильские спецслужбы хотели ознакомиться с версией Таненбаума.
Здесь, возможно, имела значение цена проблемы, которую в конечном счете заплатит каждый израильский детский сад, каждый безработный, каждая больница: ведь средства на замену или принципиальную модернизацию вышеупомянутой армейской системы могут быть изъяты только из общего государственного бюджета, который и без того трещит по всем швам.
Оказавшись в Израиле, Таненбаум бодро сообщил следствию, что он отправился в Дубай для того, чтобы получить информацию о пропавшем штурмане ВВС Роне Араде. С этой целью он вылетел в Брюссель, где его снабдили фальшивым венесуэльским паспортом, и оттуда – через Франкфурт на-Майне – в Дубай. Там неизвестные напали на него в гостинице, вкололи наркотики, и он очнулся уже в Бейруте, скованный по рукам и ногам. Характерная гемороидальная боль заставила Таненбаума предположить, что он был доставлен из Дубая в Бейрут в сидячем положении, будучи помещен в тесный ящик.
Что он сообщил «Хизбалле»? Таненбаум заверил следствие в том, что одурачить экзекуторов шейха Насраллы было проще простого: «Ведь я гений, профессионал, а кто они? Шантрапа, любители». Никаких секретов враг не узнал, одни лишь банальные факты. Да, торговал вместе с Кейсом Обейдом просроченными лекарствами. Да, поверил ему как родному и попал в западню. Но какие тут могут быть подозрения?
Первоначальная версия Таненбаума лопнула при первой же проверке на детекторе лжи. Следствие знало о сделке по наркотранзиту, под прикрытием которой Таненбаума заманили в Дубай. Кроме того, по возвращении в Израиль освобожденный заложник совершил серьезную ошибку. В группе встречавших его в аэропорту Таненбаум узнал и назвал по имени двух человек, с которыми не был лично знаком: начальника армейской службы охраны информации полковника Рона Вайсберга и заместителя директора ШАБАКа. Это заставило предположить, что «Хизбалла» готовила Таненбаума к возвращению в Израиль.
В отношении Рона Вайсберга подследственный представил определенную версию, которую, судя по всему, нельзя опровергнуть, но то, что Таненбаум, не знавший, как он уверяет, даже того, что Эхуд Барак «уже» не является премьер-министром Израиля, смог узнать в лицо и назвать по имени замдиректора ШАБАКа, остается необъяснимым.
Вторая версия Таненбаума, предложенная им под гарантию освобождения от уголовной ответственности, включала признание в торговле наркотиками. На этой стадии его адвокат Эли Зохар заявил, что если и новая версия Таненбаума окажется лживой, он снимет с себя обязанности по представительству его интересов. Следует также отметить, что обещанное Таненбауму освобождение от уголовной ответственности не распространяется на такой вариант развития событий, при котором он будет признан агентом «Хизбаллы».
В рамках своей новой версии Таненбаум сообщил, что за предъявление Кейсу Обейду и его зарубежным партнерам опции морского наркотранзита в Израиль ему было обещано 150.000 долларов. Еще 350.000 он должен был получить после успешной доставки груза. Но вопросы, которые ему задают в настоящее время при проверке на детекторе лжи, не связаны с наркоторговлей. Передавал ли он информацию «Хизбалле» до своей поездки в Дубай? Знал ли он, что из Дубая его переправят в Бейрут? Был ли он и вправду доставлен в Бейрут в бессознательном состоянии? Не был ли он в Иране по пути из Дубая в Бейрут? И самое главное: что знает теперь противник о секретной армейской системе, с которой «соприкасался» Таненбаум?
Результаты производимой в настоящее время провеки будут тщательным образом сопоставлены с внешними данными. Дело Таненбаума уже побудило ЦАХАЛ усилить режим контроля за офицерами-резервистами высокого ранга, которые, в отличие от кадровиков, ранее не подвергались проверке на детекторе лжи при каждом назначении на новую должность, часто – с дополнительным расширением специального допуска. Но главный эффект ведущегося расследования по делу Таненбаума находится где-то в психологической плоскости.
Нельзя сказать, что, взглянув на малоприятную физиономию Таненбаума, израильский истеблишмент увидел, как в зеркале, свое отображение. В такой постановке вопроса содержится явное преувеличение. И все-таки в этой истории отразилось многое из того, что стало слишком характерным для некоторых слоев израильской элиты в последние годы: «свойский», несанкционированный доступ к государственным секретам, легкомысленное обращение с ними, растраты в игорных домах, отсутствие внятных моральных ограничений, сомнительные гешефты с арабами, иногда – под прикрытием высокопарной политической фразеологии. Таненбаум, конечно же, исключение, но такое исключение возможно лишь в определенном контексте, и осознание этого факта должно стать наиболее важным уроком для Израиля в результате нынешнего скандала.