Интервью газете «Нью-Йорк таймс», в котором Башар Асад впервые заявил о своем желании возобновить переговоры с Израилем, не производило впечатления политической инициативы, просчитанной на десять ходов вперед. Возможность превратить этот тезис в главный ориентир дипломатического наступления Дамаска была осознана окружением Асада постепенно и не без влияния той растерянной, разноголосой и неловкой реакции, которой встретил сирийское предложение Израиль. Обнаружив возможность внести раскол и сумятицу в стан врага, выставив Ариэля Шарона «отказником мира», сирийское руководство решило развить успех, который достался ему столь малой ценой.
Серия выступлений, в которых сам Асад и другие сирийские лидеры говорили о своей заинтересованности в скорейшем возобновлении переговоров с Израилем, создала благоприятную для Дамаска политическую атмосферу. Почти ультимативное требование Вашингтона о прекращении поддержки, оказываемой сирийским правительством палестинским террористическим организациям и «Хизбалле», стало восприниматься в новом контексте, как возможная часть достижимого регионального компромисса. Вероятность жестких шагов Вашингтона в отношении Дамаска если не отпала вообще, то стала существенно меньше, даже безотносительно к вопросу о том, примет ли сирийское предложение Израиль.
Исполняющий обязанности сирийского посла в США Имад Мустафа встретился на этой неделе с американскими журналистами и с экспертами Вашингтонского института ближневосточной политики. В прошлом сирийская дипломатия пренебрегала контактами подобного рода, но на этот раз представитель Дамаска сделал все от него зависящее, чтобы убедить американскую публику в серьезности политических намерений Асада. При этом Имад Мустафа охотно касался наиболее чувствительных для сирийской политики точек, убеждая свою аудиторию в том, что он явился на эту встречу с открытой душой и с чистыми руками.
«Израильтяне утверждают, что Сирия заговорила о мире из страха перед Соединенными Штатами, – сказал Мустафа. – Верно, что Сирия обеспокоена некоторыми аспектами сегодняшней американской политики на Ближнем Востоке, но дело все же не в этом. В прошлом наш голос почти не был слышен здесь, в Вашингтоне, и возможность разъяснения сирийской позиции американскому обществу предоставлялась нашим «друзьям». Теперь мы находим необходимым самим убеждать американских политиков в том, сколь искренней является наша заинтересованность в скорейшем установлении мира».
Говоря о возможных условиях возобновления переговоров, Имад Мустафа проявил недюжинные дипломатические способности: «Зачем нам возвращаться к нулевой отметке? Это будет сопряжено с бессмысленной тратой времени. Сирия не настаивает на том, чтобы все согласованные ранее пункты были автоматически приняты участниками переговоров сегодня. Мы готовы возобновить переговоры с Израилем без предварительных условий, но эти переговоры имеют определенную традицию, на которой нужно основываться и теперь».
Нетрудно заметить, что в этом наборе слов имеется всего понемногу: с одной стороны – «без предварительных условий», с другой – «традиция переговоров, на которой нужно основываться». Последнее означает, что полное отступление Израиля с Голанских высот рассматривается Дамаском как непременный фундамент предлагаемого соглашения. Что же до новой сирийской гибкости («без предварительных условий»), то единственной сферой ее применения может стать решение вопроса о точном установлении контуров будущей границы.
Имад Мустафа, как и другие представители Дамаска, включая президента Башара Асада, воздерживается от упоминаний о пограничной линии, существовавшей до 4 июня 1967 года. Ровно по этому пункту Асад-отец не сумел (или не захотел) договориться с Эхудом Бараком, и сегодняшняя сирийская позиция обходит его стороной. Это не значит, однако, что Дамаск проявляет готовность поступиться хотя бы и малой частью Голан ради достижения мирного соглашения с Израилем. Пределом сирийской гибкости явится в данной связи согласованное изменение старого пограничного контура – с предоставлением Сирии «территориальной компенсации» севернее того участка на побережье Кинерете, в отношении которого Израиль проявляет наибольшую жесткость.
Даже столь незначительного смягчения сирийской позиции было бы невозможно ожидать, если бы Башар Асад не загнал себя в политическую ловушку накануне и во время последней иракской войны. Американцы по-прежнему уверены в том, что Сирия укрывает на своей территории вывезенное из Ирака оружие массового поражения. Они также раздражены активностью сирийской разведки в восточном Ираке и в так называемом «суннитском треугольнике», где войска США столкнулись с наибольшими трудностями.
Ни для США, ни для Израиля не секрет, что Сирия сопровождает свое «мирное наступление» диверсионными акциями и расширением оперативных связей Дамаска с действующими в регионе террористическими организациями. Так, по данным американской разведки, последние провокации «Хизбаллы» на северной границе Израиля были санкционированы лично Башаром Асадом. В то же время Асад возобновил диалог с окружением Арафата в Рамалле, желая гарантировать себе позиции влияния на тот случай, если его вынудят закрыть штаб-квартиры палестинских террористических организаций в Дамаске.
На этом фоне газета «Вашингтон таймс» сообщает о появлении крупных сумм иракского происхождения на президентском счету в сирийском госбанке (порядка $1,3 млрд.) и в ливанском банке «Медина» ($0,7 млрд.). Кроме того, в сирийских хранилищах находится значительное количество вывезенных из Ирака драгоценных металлов (золота и платины).
В своей совокупности эти данные выставляют политическую активность Дамаска в весьма противоречивом свете, оставляя и Ариэлю Шарону, и президенту Бушу достаточную свободу маневра. Отказываясь от возобновления переговоров с Сирией, премьер-министр Израиля дает Белому дому реальный шанс на завершение сложного, многопланового проекта по политическому переустройству Ближнего Востока.