Тройной удар

В течение одной только прошлой недели ближневосточная политика Белого дома трижды звучала уверенными аккордами. Сначала в иракской глуши был отловлен Саддам Хусейн, «опущенный» Пентагоном по полной программе, с применением незамысловатых, но очень доходчивых технологий: проверка зубных коронок и завшивевшей шевелюры обстоятельным американским доктором в гигиенических перчатках. Вчерашний Навуходоносор покорно крутил башкой и разевал рот, затравленно косясь в объектив телекамеры, которая – он понимал - стрекочет здесь для того, чтобы увековечить его позор.

Фокусами подобного рода в армии США ведает специальная служба PSYOPS (Psychological Operations), головные структуры которой находятся в штате Северная Каролина. При оккупационном корпусе США в Ираке действует объединенная оперативная группа указанной службы (Joint PSYOPS Task Force) и несколько более мелких тактических подразделений (PSYOPS Elements). Судя по представленным телекадрам, эти ребята не зря получают свою зарплату от американских налогоплательщиков. Кто-то скажет, что их задумка была проста, но ведь все гениальное - просто.

Трудно переоценить воздействие репортажа о медосмотре плененного диктатора на многомиллионную арабскую аудиторию, столь жадную до показного джигитского молодечества и столь нетерпимую к человеческой слабости. Белый кафель, строгий доктор, жалкий Саддам... Почему, черт возьми, палестинцы не заглянули в гнилые зубы Баргути, прежде чем тот приосанился в присутствии адвокатов? Ведь он точно так же грозился сберечь для себя последний патрон, но сдался на милость, когда у его норы появились израильские солдаты... Если американская демократия считается в наших краях примером для подражания, следует подражать ей и в более серьезных вещах, нежели проведение лихих гей-парадов на улицах Сан-Франциско.

Вскоре после поимки Саддама о своем согласии подписать Дополнительный Протокол к Международной конвенции о нераспространении ядерного оружия (NPT) сообщил Иран, для которого этот шаг чреват ужесточением и, главное, внезапностью будущих инспекционных проверок. Во второй половине октября в Тегеран явилась почтенная тройка - министры иностранных дел Великобритании, Германии и Франции. В ходе встречи европейских гостей с президентом Мохаммадом Хатами была достигнута договоренность о том, что Иран подчинится условиям ультиматума МАГАТЭ, срок действия которого истекал через неделю.

Джек Стро, Йошка Фишер и Доминик де Вильпен объявили об успехе своей политической миссии. В их словах угадывалось торжество: там, где силовой американский подход потерпел провал, умеренная и дружелюбная европейская дипломатия одержала блистательную победу. Оказалось, однако, что цена достигнутой договоренности с Хатами весьма невелика.

Сразу же по окончании переговоров секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Хасан Роухани заявил, что Тегеран сохраняет за собой право возобновить работы по центрифугальному обогащению урана в любой момент - «через день, через год или более долгий срок, в зависимости от интересов нашей страны». Затем выяснилось, что Иран, несмотря на данные европейцам обещания, рассматривает подписание Дополнительного Протокола NPT как сугубо добровольное дело. Наконец, к концу ноября заново определилась иранская позиция, подразумевающая недвусмысленный отказ от присоединения к Дополнительному Протоколу.

То, что Иран именно теперь изменил свою позицию по ядерному вопросу, можно считать случайностью, но психологический эффект этого совпадения огромен. Не дружеский визит в Тегеран европейской тройки, а высвеченные фонариком американского доктора зубы Саддама стали непосредственным предисловием к заявлению иранского руководства о готовности подчиниться требованиям МАГАТЭ. В Европе, как и в исламском мире, прекрасно понимают значение этого факта.

Однако иранская капитуляция не удостоилась заслуженного внимания СМИ, поскольку в конце недели прогремела следующая, еще более громкая сенсация: о своем решении свернуть стратегические программы по созданию оружия массового уничтожения сообщил Муамар Каддафи. Выступление ливийского паяца, успевающего ежедневно показаться на публике в цветастой сорочке, в узорчатой галабие и в увешанном звездами френче, явилось абсолютным сюрпризом не только для прессы, но и для разведывательно-аналитических служб в большинстве стран мира.

О тайных переговорах с Ливией, которые, как мы теперь знаем, велись в течение нескольких месяцев, США ничего не сообщали своим союзникам (за исключением Великобритании). Лишь за десять дней до выступления Каддафи израильские разведслужбы получили первую и очень общую информацию об ожидаемых «изменениях в Ливии». При этом нужно отметить, что ливийская тема так или иначе обсуждалась в ходе стратегического диалога между Израилем и США, будучи предметом естественного интереса для нашей страны. В заявлениях премьер-министра Шарона не раз подчеркивалось, что Ливия может превратиться в ядерную державу даже раньше Ирана, о технологических разработках которого известно всем.

Тем не менее, даже Израиль не был посвящен Вашингтоном в детали закулисных переговоров с Каддафи. Что же до прочих союзников США, то они вообще не имели сведений об этом процессе. Но чем больше была неожиданность ливийского заявления, тем значительнее оказался его эффект. То, что Каддафи вдруг согласился на удаление своих ядовитых клыков, было естественным образом связано с инвентарным осмотром коронок Саддама в американском военном госпитале возле Тикрита.

Реальный противник

Нет сомнения в том, что ближневосточные успехи США положительно скажутся на предвыборных шансах президента Буша и на самочувствии многих арабских лидеров. Последние постепенно теряют привычную веру в безнаказанность собственных афер, порождением которых стало распространение неконвенциональных военных технологий при одновременном появлении разветвленной диверсионно-террористической инфраструктуры радикального исламизма и едва завуалированной системы ее финансирования через всевозможные «благотворительные» фонды.

Американцы медленно и неуклюже, но достаточно убедительно доказывают строптивым ослушникам, что в современном мире «есть закон и есть судья». Узурпация связанных с этим полномочий Соединенными Штатами многим не нравится, но она имеет неоспоримые преимущества перед хаосом и вседозволенностью. Что же до формальных вершителей международного права, среди которых на первом месте стоит ООН, то их неэффективность и, главное, тенденциозность столь очевидны, что в сравнении с ними американская воля – когда она есть – безусловно выигрывает. Во всяком случае, у Израиля не найдется причин для ревности за ООН, где любой проект резолюции, предложенный арабо-мусульманским блоком, получает автоматическую поддержку большинства.

В создавшейся ситуации можно предположить, что иранскому и ливийскому примеру последует Сирия, имеющая значительный арсенал химического оружия, ракеты «земля-земля» и технологическую базу для производства биологического оружия. Об определенном смягчении сирийской позиции под воздействием репортажей о задержании Саддама свидетельствует установление официальных контактов между Дамаском и новым руководством Ирака. Башар Асад и теперь еще дразнит американцев, отрицая существование «Аль-Каиды», но в его политический праксис вносятся определенные коррективы. Даже базирующиеся в пригородах Дамаска штаб-квартиры палестинских террористических организаций были вынуждены снизить свою активность в последнее время.

Но успехи американского шерифа носят условный характер, оставаясь в прямой зависимости от состояния и развития ситуации в Ираке, который является сейчас основным полигоном международной политики США. Задержание Саддама показало, что он и его непосредственное окружение, состоявшее из двух охранников и одного связного, не были в последние месяцы реальным руководящим центром иракского сопротивления. Косвенным доказательством этого стала эскалация диверсионно-террористической активности в Ираке после поимки бывшего лидера.

Данное обстоятельство возвращает американцев к неприятной для них проблеме доминантного саудовского участия в иракских делах. Мне уже приходилось обращать внимание читателей на то, что США выиграли первый этап иракской кампании, тайно договорившись с суннитской элитой в армии и спецслужбах о приемлемых для обеих сторон условиях капитуляции. Эти условия предполагали сохранение за суннитами господствующих позиций в Ираке, и шииты, составляющие порядка 60 процентов населения страны, враждебно отреагировали на «новый порядок», воспроизводящий старую схему власти. Тогда американцы фактически отказались от своих договоренностей с суннитами, заручившись условной лояльностью шиитского большинства, за которым стоят огромные идеологические и агентурные ресурсы Тегерана.

Но, отведя от себя угрозу всеобщей смуты на юге, оккупационные войска США столкнулись с активизацией сопротивления в суннитских районах страны, где иракские радикальные группы опираются на финансовую и политическую поддержку Саудовской Аравии. Таким образом, для США встал вопрос о выборе противника: Тегеран или Эр-Рияд. Этот выбор, казалось бы, состоялся, когда американцы отдали предпочтение негласному союзу с шиитами, однако естественных для такого решения жестких шагов антисаудовской направленности со стороны США не последовало.

Теперь, убедившись в том, что главной действующей силой иракского сопротивления не являются связанные с Саддамом структуры партии БААС, американцы снова подходят к вопросу о нейтрализации саудовского влияния в Ираке. Речь идет о решении стратегическом, в котором ошибка или безволие Вашингтона будут иметь роковые последствия. Можно сказать, что исход иракской кампании в целом, воспринимаемой международным общественным мнением как главное испытание политики Буша, зависит сейчас от того, решатся ли США говорить с саудитами тем же тоном, каким они говорят с Дамаском и Триполи. Отмеченные таланты американцев в сфере психологических операций не могут служить заменой выбору верной стратегии на труднейшем участке противостояния радикальному исламизму.

Игра без правил

Вынесенное на этой неделе решение Иерусалимского окружного суда по иску Натана Щаранского против Юлия Нудельмана можно было бы уподобить неспешной, но последовательной и весьма эффективной политике США в отношении ближневосточных диктаторов: жернова правосудия крутятся медленно, но в конце концов преступник осужден и наказан. Процесс по делу о клеветнической книге Нудельмана длился четыре года. Приговор суда был вынесен год назад, но лишь теперь составителю пасквиля определили конкретную меру наказания.

Принятое по итогам дополнительных слушаний судебное решение устанавливает беспрецедентный в юридической истории Израиля размер компенсации по гражданскому иску о клевете: Нудельман обязан выплатить около 1,3 миллиона шекелей Натану Щаранскому и партии Исраэль ба-алия, с покрытием всех судебных расходов. Свое решение по данному вопросу судья Цви Сегаль аргументировал характером и масштабом клеветнических измышлений, содержащихся в книге «Щаранский без маски», поведением ответчика в ходе судебного процесса и его бесконечными попытками воспрепятствовать отправлению правосудия.

Судебные издержки истца оценены в 300.000 шекелей, и это лишний раз подтверждает, что защитить свое доброе имя юридическими средствами доступно не каждому. Будучи весьма небедным человеком, Щаранский в существенной мере подорвал материальное благополучие своей семьи в ходе многолетнего судебного процесса. Здесь вполне уместен вопрос о том, кем оплачивались пусть не столь значительные, но все же немалые судебные расходы Нудельмана; слухи по этому поводу ходят самые занимательные.

Сумму положенной ему компенсации (900.000 шекелей) Щаранский давно определил пожертвовать на благотворительные нужды, но получить эти деньги в обозримом будущем никому не удастся. Ответчик намерен обратиться с кассационным иском в Верховный суд, а в случае подтверждения приговора – в Международный трибунал в Гаагу. Дальше, вероятно, последует иск во Всемирную лигу сексуальных реформ, после чего окажется, что взять с Нудельмана нечего: имущество переписано на родственников, банковские счета пусты, в закромах – голодные крысы. Когда человек решает играть без правил, общество оказывается перед ним бессильно.

В России людей подобного рода именуют «отморозками», вкладывая в это слово крайнюю степень презрения и неприятия. Трудно понять психологические мотивы человека, который сначала обвиняет израильскую систему здравоохранения в целенаправленном кровопролитии, затем выливает ушат помоев на одного из самых мужественных и достойных героев еврейского возрождения в Советском Союзе, а теперь клеймит с каких-то подмостков «Батальон Алия», противопоставивший патриотизм репатриантов пацифистскому вырождению левой элиты. Но понимание этих мотивов явилось бы важным делом для консультанта-психолога, если бы Нудельман решил к нему обратиться. Посторонним достаточно знать, что существует человеческий тип, который черпает в глумлении то, что другие находят в любви, созидании, творчестве.

Если в этой мерзкой истории есть аспект, имеющий действительно важное значение для общества, то связан он не с мотивами Нудельмана, а с тем, что в замешенных им помоях согласились испачкать руки слишком многие люди – кто из зависти, кто из политического несогласия со Щаранским, кто из того же глумливого азарта. В своей практической части решение Иерусалимского окружного суда, скорее всего, останется на бумаге, но оно отрезвит кого-то из тех, кто в течение нескольких лет делал вид, будто верит «разоблачениям» Нудельмана и способствовал их распространению.

Новое лицо и старая проблема

Оказавшись в области правовых регуляций, естественно обратить внимание на принятое министром юстиции решение в пользу назначения Мани Мазоза юридическим советником правительства, на смену уходящему в отставку Эльякиму Рубинштену. Руководитель минюста прочил на этот пост адвоката, работающего в частных структурах и способного привнести в государственную систему «новый опыт, новый взгляд и новые качества», но с провалом облюбованного им кандида в комиссии Баха, утверждающей данное назначение, Лапид пошел на попятный.

Его нынешнее предложение отличается максимальным системным консерватизмом: Мани Мазоз сделал свою карьеру в министерстве юстиции. В отличие от прочих кандидатов на пост юридического советника правительства, оставшихся после отвода, данного комиссией Баха адвокату Йораму Турбовичу, он не имеет самостоятельно судейского опыта и стажа работы на частном рынке.

Судить о способностях и профессиональных качествах Мани Мазоза лишь на том основании, что его кандидатура предложена Йосефом Лапидом, конечно же, невозможно. Однако известная позиция Мазоза по такому принципиальному вопросу, как участие юридического советника в заседаниях правительства, позволяет отметить, что его назначение обострит одну из наиболее сложных структурных проблем в израильском правовом механизме.

Юридический советник правительства является в Израиле высшим руководителем Государственной прокуратуры, то есть генеральным прокурором (именно так звучит название его должности по-английски). «Техническим» главой Госпрокуратуры является другое лицо – государственный прокурор. Таким образом, в должности юридического советника правительства есть известная двойственность: с одной стороны, он – консультант правительства; с другой, он отвечает за соблюдение законности всеми, включая собственного «клиента», пусть и в ущерб интересам последнего.

Принятая постановка проблемы состоит в том, что обеспечение законности является более важной функцией юридического советника правительства, чем обслуживание «клиента». Иногда это приводит к тому, что правительство не имеет своего адвоката при судебном разбирательстве определенных вопросов; так бывает, если юридический советник находит позицию правительства несостоятельной в правовом отношении.

Парадокс такой ситуации заключается в том, что любой другой субъект может требовать решения суда, не признавая мнение генерального прокурора окончательным правовым вердиктом, тогда как правительство должен представлять в БАГАЦе его юридический советник (он же – генеральный прокурор). В случаях подобного рода высший орган исполнительной власти бывает вынужден обращаться к услугам частного адвоката, что считается весьма «неспортивным» и сомнительным с правовой точки зрения.

Мани Мазоз уже сообщил, что в случае своего назначения он не станет принимать участия в заседаниях правительства. Тем самым Мазоз подчеркивает, что свою будущую роль он понимает как прежде всего - надзорную и лишь в малой степени – консультативную. Такой подход под стать генеральному прокурору, но для того, чтобы следовать ему без издержек, следует сначала решить вопрос о двойственных функциях юридического советника правительства. Их разделение не раз предлагалось в прошлом, как и разделение функций БАГАЦа (посредством создания отдельного Конституционного суда, который позволит Верховному суду сосредоточиться на отправлении кассационных процедур по решениям низших инстанций). Оба направления этой реформы блокируются многочисленными противниками, но ее целесообразность становится все более очевидной.