Слово и дело

Публичная концепция США в отношении Ирака представляется столь надуманной, столь отчетливо противоречащей наблюдаемым фактам и фундаментальным реалиям Ближнего Востока, что ее естественно счесть небрежным пропагандистским прикрытием истинных целей Белого дома, в чем бы они ни состояли. Небрежным — оттого, что уникальное положение единственной сверхдержавы отменяет для США потребность в более тщательном промывании мозгов. Не важно, поверит ли просвещенное общество в «освобождение Ирака», если оно все равно не может Америке помешать. Тот, кто хочет считать себя изнасилованным, пусть кричит о своем неверии. «Освобождение» — для тех, кому нужен пристойный способ уступить по любви.

В самом деле, трудно вообразить, будто эту концептуальную мульку воспринимают всерьез сами американцы — те, что проводят «зачистки» в Кербеле и Эн-Наджафе, нахлобучивают мешки на головы арестованным, стягивают у них на запястьях пластиковые наручники. Но еще труднее допустить, что в «освобождение Ирака» верят почтенные лица, пославшие американских и британских солдат на эту войну.

Ложь в таких случаях не удивляет, она допустима, понятна и извинительна. «Никогда так много не врут, как после охоты, к выборам да на войне», — говаривал Отто фон Бисмарк, и было бы странно требовать от США, чтобы они ревновали теперь о правдивости каждого слова, которое распространяется ими в рамках сопровождающего военные действия psyops’а (= psychological operations). Пропаганда является такой же частью войны, как бомбовый рейд и наземное наступление; ее качество определяется эффективностью, достижением поставленных целей, экономией альтернативных ресурсов и т.п. Но если ложь воюющей стороне дозволяется, то глупость стратегов ей не прощают.

В славном российском боевичке Алексея Балабанова, получившем недавно приз «Кинотавра», главный герой поучает своего британского друга, вместе с которым он забрался в Чечню на предмет освобождения из бусурманского плена похищенной девушки и раненого офицера: «Это война, здесь думать не надо. Раньше надо было думать». То есть, «раньше думать» все-таки следует, и если сегодня избранная Вашингтоном идеологическая парадигма «освобождения Ирака» трещит по швам, если она не решает проблем коалиции, а, напротив, усугубляет их своим очевидным несоответствием фактам, то вопрос о качестве принятых в данной связи решений обретает зловещую актуальность.

Верно, «освобождение» всегда представляет собой формулу чьей-то интерпретации, а право интерпретировать принадлежит победителям. Под американскими и советскими бомбами жителям Германии не казалось, что их освобождают от нацизма, но вышло именно так — и они привыкли. Учитывая специфику арабской политической психологии, можно предположить, что адаптация бывших подданных Саддама Хусейна к новым условиям окажется менее трудной, чем свыкание немцев, японцев и итальянцев со своей исторической участью в первое послевоенное десятителие. В данном случае обойдется без травм и мучительной переоценки прошлого. Может быть, немного истерики, но ее теперь успешно врачуют с помощью нефтедолларов. Иначе говоря, недостаток американского лозунга вовсе не в том, что иракцам потребуется какое-то время, чтобы к нему привыкнуть.

Попутчики

Российский публицист Максим Соколов изящно острит в «Известиях» по поводу обнаруженной Вашингтоном страсти к осуществлению в Ираке революционно-демократических преобразований. В прежние времена, пишет он, подобная практика справедливо считалась характерной для СССР: «Архивы и мемуары доносят до нас живые картины заседаний Политбюро, где при обсуждении революционно-демократических преобразований в племени мумбу-юмбу предтеча Колина Пауэлла А.А. Громыко жмется и кряхтит, но затем повинуется партийной воле, предтеча т. Рамсфелда Д.Ф. Устинов обещает своим чудом-оружием сокрушить всякого супостата, представители КГБ, подобно бабушке, изъясняются надвое, а идеологи тт. Суслов и Пономарев всюду обнаруживают зрелое пролетарское (resp. либерально-демократическое) движение и готовые предпосылки для немедленных революционно-демократических преобразований. Сегодня участники геронтократических посиделок переместились в Вашингтон, но общую оптимистическую картину это отнюдь не меняет».

Однако и то не беда, что американцы предоставили Соколову возможность поскоморошничать. Главная проблема с «освобождением» состоит в том, что этот лозунг мешает сегодня самим США, затрудняя те действия, которые целесообразно предпринять в плане послевоенного управления Ираком и стимулируя международные ожидания в отношении заведомо контрпродуктивных действий со стороны Вашингтона. На участии в послевоенной администрации Ирака уже претендуют ООН и Евросоюз, используя Великобританию как троянского коня, который должен сделать эту идею приемлемой для воюющей коалиции. Критическое положение Тони Блэра в британском общественном мнении создает благоприятнейшие условия для еврошантажа, фланговую поддержку которому оказывает в Вашингтоне госсекретарь Колин Пауэлл, автор безумного плана обращения к ООН накануне иракской войны.

Удивительным образом Пауэлл избежал персональной расплаты за это позорище, обернувшееся для США грандиозным дипломатическим фиаско. Более того, в американской прессе появляются публикации, ставящие его, как символ высокомудрой realpolitik, в пример узколобым гопстерам типа Рамсфелда, Вулфовица и Чейни. Проарабские комментаторы призывают на помощь Пауэллу ветеранов администрации Буша-старшего, среди которых почетное место принадлежит Джеймсу Бейкеру, откровенному антисемиту и ненавистнику Израиля. Без них, говорят радетели саудитов, Америке не сдобровать.

Анекдотичность сложившейся ситуации обусловлена тем, что действия Пауэлла в течение последнего года, а точнее — то, как его обвели вокруг пальца французы, лучше всего отражается русским присловьем «Обманули дурака на четыре кулака». Проголосовав в Совбезе за резолюцию 1441, Франция дала повод думать, что она и на следующем этапе, когда потребуется конкретная санкция на применение силы в отношении Ирака, поддержит Соединенные Штаты. Эта оценка явно противоречила всему, что было известно о французских нефтеконтрактах в Ираке и о поставках французского оружия режиму Саддама Хусейна, но Пауэлл уверовал в то, что с Парижем можно договориться. Хуже того, он убедил в дипломатических возможностях госдепартамента президента Буша, результатом чего явилась американская апелляция к авторитету ООН и последующее заискивание Вашингтона перед непостоянными членами Совбеза из числа стран третьего мира, в равной мере бесплодное и унизительное.

Теперь Пауэлл уговаривает главу Белого дома послушаться Тони Блэра и согласиться на такую форму правления в Ираке, которая лишит политического смысла предпринимаемые в настоящее время военные усилия. Помимо ООН и Евросоюза, о своих претензиях в данной связи заявляет Лига арабских государств, а Саудовская Аравия уже требует для себя изрядной доли участия в иракском нефтянном секторе. Но не в том ли состоял смысл войны, чтобы сократить энергозависимость Запада от саудитов, ставшую для Эр-Рияда всеобъемлющей индульгенцией и прикрытием предпринимаемых им усилий по насаждению ваххабизма? Не явилась ли силовая активность Белого дома на Ближнем Востоке запоздавшим (из-за Пауэлла) ответом на события 11 сентября, в которых саудовским гражданам принадлежала главная роль? И стоило ли американским солдатам проливать свою кровь, чтобы предоставить плоды ожидаемой Вашингтоном победы в пользование охваченным антиамериканской истерией странам Евросоюза — под эгидой ООН, которая отказалась дать свою санкцию на свержение Саддама Хусейна?

Смирительная рубашка

Однако лозунг «освобождения Ирака» провоцирует именно такое развитие сюжета, затеняя истинные причины и политические резоны войны. «Эта война должна была начаться не сейчас, — пишет в данной связи известная журналистка Ориана Фаллачи. — Если она настолько справедлива, как мне бы хотелось, если она настолько законна, как я надеюсь, она должна была начаться год назад. Начаться в то время, когда руины башен-близнецов еще дымились и когда весь мир чувствовал себя Америкой. Если бы это произошло тогда, пацифисты, которые отродясь не критиковали Саддама или бин-Ладена, не заполняли бы сегодня огромные площади и не предавали анафеме США. Звезды Голливуда не исполняли бы роль мессии, а виляющая Турция не отказалась бы пропустить американские части к иракской границе на севере. Несмотря на тех европейцев, которые вопили заодно с палестинцами «Америке досталось по заслугам!», год назад никто не посмел бы поспорить с тем, что США получили новый Перл-Харбор и что они имеют полное право дать надлежащий ответ».

Популярный обозреватель «Нью-Йорк таймс» Томас Фридман описывает логику американского силового вмешательства на Ближнем Востоке следующим образом: «Мы предоставили арабов самим себе, и они слишком долго играли со спичками, но вышло так, что разожженное имя пламя обожгло нас 11 сентября. И теперь США говорят арабам: больше мы вас одних не оставим. Мы пройдемся от дома к дому по вашим улицам и переулкам. Мы заберемся в самую «касбу», как израильтяне в Дженине — ведь они тоже предоставили палестинцев самим себе, а потом обожглись десятками взорванных пассажирских автобусов. И в этом плане наша война в Ираке подобна израильской операции «Защитная стена».

Но если война в Ираке — ответ на 11 сентября, то логика здесь одна, а если «освобождение» — совсем другая. Когда возмущенный отец заходит в детскую, чтобы отшлепать своего отпрыска и отобрать у него спички, которыми тот едва не спалил полдома, он делает это не для того, чтобы «освободить ребенка». Напротив, папаша действует, исходя из того, что игривое чадо пока не заслуживает настоящей свободы и не должно прикасаться к спичкам. Сначала ребенку надобно повзрослеть и обрести адекватное представление о том, что можно, чего нельзя. В случае с преждевременно деколонизированными народами это требует долгих десятилетий.

Притча Томаса Фридмана о заигравшемся в спички ребенке обладает неоспоримыми преимуществами в сравнении с лозунгом «освобождения Ирака», но и она, на мой вкус, излишне политкорректна. Позволю себе привести в связи с этим выдержку из своей статьи «Печальная ода на взятие Кабула», опубликованной «Вестями» в сентябре 2001 года:

«На фундаментальные устои современного мира, на его подлинные и мнимые ценности, на его достоинства и недостатки покушается не отдельная террористическая организация, сколь бы ни были велики ее финансовые и оперативные возможности, а вполне определенное состояние духа, характерное в настоящее время для огромного большинства мусульман. Это состояние выражает историческую уязвленность ислама. Его неспособность вести диалог на равных с иной, состоявшейся цивилизацией, которая отнюдь не случайно сыграла главную роль в мировой истории.

Не будет преувеличением сказать, что Западу угрожает взбесившаяся культура, которую загодя следовало лечить, как больного ребенка. Но теперь уже не осталось времени для врачевания исламского духа, оскорбленного собственной несостоятельностью. В создавшихся условиях остается только одно: набросить на него смирительную рубашку, и осознание этого факта звучит в утверждении, сделанном Полом Джонсоном, глубочайшим и интереснейшим из современных британских мыслителей: «Ответ на терроризм — это колониализм».

Обратим внимание: не «неоколониализм», под которым подразумевается экономическое господство Запада в странах третьего мира, а отвергнутый и ошельмованный колониализм XIX века, предполагающий непосредственное управление народами, состояние которых заставляет считать, что они не дозрели до самостоятельного, ответственного существования. Джонсон не без оснований считает, что, сбросив с себя воспетое Киплингом «бремя белого человека», Запад привел человечество к его нынешним бедам и к тем опасностям, в сравнении с которыми меркнут ужасы прежних столетий. Взять хотя бы полемику по вопросу о том, есть ли в загашниках «Аль-Каиды» ядерное оружие».

Метаморфоза

Позже в аналогичном духе высказывались многие из тех, чье мнение реальным образом определяет направленность политических действий Вашингтона и Лондона. Полгода назад газета «Экономист» посвятила данному явлению специальный выпуск своего приложения, предварив обсуждение темы следующими словами: «Новый термин — империя — звучит в последнее время все чаще и чаще. Еще недавно этот термин казался слишком дерзким и одиозным, но теперь об империи сочувственно говорят участники многочисленных семинаров, политологи и журналисты».

В том же выпуске была опубликована статья, содержащая такое наблюдение: «Об американских военачальниках многие отзываются теперь как о новых «проконсулах», приписывая Соединенным Штатам те возможности и обязанности, которые прежде считались имперскими. При этом подразумевается, что США способны устанавливать международные законы и, в то же время, действовать им вопреки, когда это служит их интересам».

Роберт Куппер, политический советник и спичрайтер британского премьера Тони Блэра, выступил в газете «Обзервер» со статьей под красноречивым названием «Почему нам все еще необходимы империи?». Авторитетный обозреватель «Файненшл таймс» Мартин Вольф дал близкое по звучанию заглавие своей программной статье «Необходимость нового империализма», обозначив в качестве непосредственной цели «изменение нашего подхода к национальной независимости — основанию современного мира».

Вольф основывает свой призыв к новому колониализму на концепции «несправившегося государства», крайний пример которого — Афганистан. Цитируя Куппера, он признает, что подобные «зоны хаоса» — не новое явление, но раньше они были изолированы от остального мира, тогда как теперь создают непосредственную угрозу цивилизованным странам, заставляя их лидеров размышлять о необходимости «оборонительного империализма». Вольф пишет: «Если такое несправившееся государство можно спасти, основа для честного правительства — аппарат принуждения — должен быть предоставлен внешними силами… Чтобы справиться с проблемой такого государства, нужны не благочестивые стремления, а честные и организованные силы принуждения».

Макс Бот, редактор одного из разделов «Уолл стрит джорнэл», полемизировал с теми, кто полагает, будто 11 сентября стало для американцев расплатой за империализм США: «В действительности все обстоит точно наоборот. Террористическая атака 11 сентября явилась прямым результатом недостаточного вмешательства Соединенных Штатов, ограниченности их устремлений. Спасение — в более активном преследовании целей США и большей настойчивости в их проведении в жизнь… Вопрос теперь в том, будут ли атакованные США вести себя как подобает сверхдержаве».

«Поразительно, и это — отнюдь не случайное совпадение, что перед Соединенными Штатами встает задача военных действий в тех самых местах, где воевали поколения английских колониальных войск, — отмечает Макс Бот. — Афганистан, Судан, Ливия, Египет, Аравия, Месопотамия (Ирак), Палестина, Персия, Северо-Западная линия (Пакистан)… Многие из этих проблемных стран взывают сейчас к просвещенной иностранной администрации, которую в свое время предоставляли опытные британцы в бриджах и пробковых шлемах».

Таким образом, идеологическая платформа американо-британского силового вмешательства была подготовлена заранее и весьма основательно. По словам обозревателя «Гаарец» Ари Шавита, в Вашингтоне ее разрабатывала «небольшая группа, 25-30 неоконсервативных политиков и интеллектуалов, больше частью — евреев (высокопоставленные сотрудники Пентагона Ричард Перл, Пол Вульфовиц и Даглас Файт, главный редактор правого еженедельника «Уикли стандарт» Билл Кристолл, обозреватель «Вашингтон пост» Чарльз Краутхаймер, спецсоветник Кондолизы Райс по вопросам Ближнего Востока Элиот Эбрамс и др.)». Шавит считает наиболее характерной для указанной группы веру в политические идеи как главную движущую силу истории, причем источником этой веры является, с точки зрения американских неоконсерваторов, теоретическое наследие Томаса Хобса, Никколо Макиавелли и Эдмунда Берка в сочетании с положительным праксисом Уинстона Черчилля и Рональда Рейгана.

Но со временем внятная макроконцепция в отношении Ирака, подразумевающая необходимость внешнего управления «несправившимся государством» ради нейтрализации связанных с ним опасностей (и в назидание прочим), удивительным образом отлилась в трусливый лозунг «освобождения». Следуя его логике, Буш и Блэр заявили в Белфасте, что будущее Ирака «принадлежит народу этой страны», перечеркнув одной фразой тысячи слов, написанных и произнесенных в защиту нового колониализма. И хотя в практической сфере мы наблюдаем пока создание оккупационной администрации Джея Гернера, нужно признать, что между этими действиями США и лозунгом «освобождения Ирака» существует явное противоречие. Оно уже сейчас обрекает американцев на вредные, бесперспективные компромиссы, а в дальнейшем его значение лишь возрастет.