Законодательный совет Палестинской автономии утвердил председателя исполкома ООП Махмуда Аббаса (Абу-Мазен) в должности премьер-министра и поручил ему сформировать новое правительство. На это Абу-Мазену отведено три недели, с возможностью получить дополнительную двухнедельную отсрочку, если он не уложится в указанный срок.

Назначению Абу-Мазена предшествовало утверждение нового закона, согласно которому премьер-министр является главой исполнительной власти в Палестинской автономии. Ему предоставлено исключительное право назначать и увольнять министров, распределять полномочия министерств, вносить изменения в их бюджеты.

Таким образом, требования США и Евросоюза в отношении реорганизации палестинского руководства формальным образом удовлетворены: Ясер Арафат останется на посту президента без исполнительных полномочий, то есть станет символической фигурой. Это решение встретило положительный отклик на Западе и в Израиле; Абу-Мазен уже приглашен в Вашингтон и с его назначением следует ожидать энергичных попыток возобновления израильско-палестинского диалога.

Можно, однако, задаться вопросом о том, в какой мере свершившаяся реформа будет способна аннулировать реальные полномочия Арафата, то есть лишить его возможности принимать определяющие решения по всем серьезным вопросам палестинской политики. Между де-юре и де-факто в данном случае существует огромная разница. Если многочисленные силовые структуры ПА сегодня кому-то лояльны и подчинены, то всяко не Абу-Мазену. Это тем более относится к не входящим в структуру ПА военизированным формированиям.

И те, и другие действуют в последние годы как автономные террористические организации, признавая в той или иной степени авторитет Арафата. О полном подчинении здесь говорить не приходится, и если бы Арафат действительно захотел положить конец бандитской стихии, воцарившейся в палестинской жизни, ему бы пришлось применить очень жесткие меры в отношении многочисленных ослушников. По сути дела, это было бы равнозначно гражданской войне или, во всяком случае, широкомасштабному внутреннему конфликту. Остается неясным, есть ли у Арафата такая возможность, но то, что ее нет и не будет у Абу-Мазена, сомнений не вызывает.

Помимо силовой компоненты, существует финансовая, и здесь тоже реальные возможности Арафата значительно больше, нежели то, что сможет позволить себе Абу-Мазен, даже в случае предоставления ему значительной экономической помощи из-за рубежа (и из израильских фондов, в которых все еще заморожены средства, подлежащие передаче ПА по Парижскому соглашению 1994 года, в компенсацию за таможенное обложение палестинского импорта).

Считается, что за использованием этих средств может быть установлен эффективный международный контроль; даже это вызывает вполне обоснованные сомнения, но - допустим. При наличии такого контроля Абу-Мазен будет скован в использовании своих фондов на срочные административные, социальные и хозяйственные нужды, тогда как Арафат сможет свободно распоряжаться средствами, которые находятся на подконтрольных лично ему (или его доверенным лицам) счетах. Свою финансовую империю Арафат выстраивал долгие годы, неизменно следя за тем, чтобы она не вышла из подчинения.

Вместе с теми суммами, которые добываются силовыми структурами ПА посредством откровенного рекэта, это составляет солидную финансовую базу, недоступную для Абу-Мазена и международных инспекций.

Наконец, необходимо отметить, что Абу-Мазен будет считаться в палестинской среде легитимной фигурой лишь до тех пор, пока он остается агентом Ясера Арафата. Стоит ему решиться на действительно независимые действия, и кредит доверия сразу же будет исчерпан. По этой причине рассматривать реорганизацию власти в ПА как действительную конституционную реформу нет никаких оснований.

Но и этим дело не исчерпывается. Можно оглядеться вокруг, и тогда мы увидим, что в арабском мире нигде нет модели, отводящей реальные политические полномочия премьер-министру, с сохранением за президентом только представительского статуса. Повсюду в арабских странах премьер-министр является обер-чиновником, подчиненным если не президенту, то королю. При обсуждении иракской проблемы американцам не приходило в голову, что можно оставить Саддама Хусейна символическим президентом, назначив при нем полномочного и самостоятельного премьера. В случае с Ираком всем очевидно, что реализовать подобную схему в принципе невозможно.

Из этого вытекает вопрос: что движет инициаторами и радетелями палестинской реформы, когда они делают вид, будто формальная реорганизация власти в Рамалле действительно означает смену дискредитировавшего себя руководства? Искренняя уверенность в том, что потеснить Арафата проще, чем Саддама Хусейна? Надежда на то, что именно палестинцы покажут арабам пример восприятия европейской парламентской демократии? Трудно найти человека, который окажется столь наивен, что согласится с этими предположениями.

В действительности речь идет об ином: Западу нужна видимость демократической реформы ПА, чтобы вынудить Ариэля Шарона к возобновлению переговоров с палестинцами. Что же до самого Шарона, то он не находит возможности воспротивиться этой тенденции, назвав вещи своими именами. Таким образом, в отношении истинного характера палестинской реформы образовался почти всеобщий заговор молчания.