В Израиле немало обозревателей, которые часто, охотно, по любому поводу говорят, что активные действия нашего правительства в отношении Ясера Арафата укрепляют положение палестинского лидера и служат его интересам. Такая оценка отрицает по существу эффективность израильской силовой опции и предполагает необходимость заново признать Арафата легитимным партнером. Что остается делать правительству, если оно не может ослабить «раиса»? Вести с ним переговоры.

Слишком частое звучание данной оценки, ее интонационная заученность и контекстная предсказуемость имеют свою неизбежную цену: ей не очень-то доверяют. В большинстве случаев израильтяне, не вдаваясь в подробности, чувствуют, что подобная «аналитика» имеет своим источником не критическое осмысление фактов, а вполне устоявшиеся и уже независимые от реалий, контекста и новых событий политические взгляды.

Но, как мы знаем, даже остановившиеся часы иной раз показывают правильное время. Бесславно завершившаяся на этой неделе операция в Раммале действительно оказалась контрпродуктивной: она не ослабила, а укрепила Ясера Арафата, заново сплотив вокруг него «палестинскую улицу» и выявив дополнительно, ненужным нам образом, политическую зависимость Израиля от США.

Вполне очевидно, что если бы Ариэль Шарон заранее знал, чем завершится блокада административного комплекса «Муката», он не дал бы согласия на проведение операции «Вопрос времени». То же самое справедливо в отношении Биньямина Бен-Элиэзера и Шимона Переса, поддержавших соответствующее решение премьер-министра (Бен-Элиэзер даже успел похвастаться тем, что это он — именно он! — был его инициатором). Таким образом, мы говорим в данном случае о явном просчете израильского руководства в оценке американской позиции и американских интересов на Ближнем Востоке.

Все остальное значения не имеет. Ариэль Шарон говорит вполне откровенно, что «нельзя ответить отказом лучшему другу». Ему потребовалось отправить на встречу с Кондализой Райс начальника своей канцелярии и выслушать от президента США публичный выговор в международном эфире, чтобы понять, чего именно требует от него «лучший друг», но уразумев происходящее, он капитулировал без промедления. Беззастенчивое признание этого факта нашим премьер-министром имеет свои причины: Шарону важно, чтобы израильская уступка в Рамалле была связана с американским давлением, а не с принятой на прошлой неделе резолюцией Совета Безопасности.

Почему? Потому, что прецедент капитуляции перед ООН проблематичнее для Израиля в долгосрочной политической перспективе, чем готовность учесть интересы Соединенных Штатов в отдельном случае, сообразуясь с планами Белого дома в отношении Ирака. Таким образом, полагает Шарон, даже зависимость Израиля от Вашингтона может быть разыграна в создавшихся обстоятельствах как козырная карта.

Вопрос времени

Но если мы говорим об ошибочной оценке позиции США израильским руководством при планировании операции в Рамалле, следует спросить, чем была вызвана эта ошибка. Особенно строгие критики скажут, что просчеты подобного рода поистине непростительны, но, даже не соглашаясь с ними, нужно признать, что они в высшей степени нежелательны. Израиль мог отреагировать на автобусный теракт в Тель-Авиве и без того, чтобы выставить палестинского упыря победителем. Свобода маневра, которой располагает наше правительство, не велика, но достаточна для того, чтобы не выбирать из всех возможных вариантов реакции самый бесперспективный и проигрышный.

В оправдание Ариэля Шарона и его министров можно сказать, что они «всего лишь» не учли принципиального сдвига в американской позиции, произошедшего в самое последнее время. Ориентируясь на явный антагонизм президента Буша в отношении Ясера Арафата и многомесячный бойкот его канцелярии дипломатическими службами США, израильское руководство сочло, что ужесточение блокады в Рамалле будет воспринято американцами с пониманием. В чем состояла ошибка? Смиренно применяя к себе известную поговорку, согласно которой всякий крепок задним умом, мы можем теперь ответить на этот вопрос.

Ошибка Шарона состояла в том, что он не учел изменившейся международной конънктуры в связи с подготовкой американской военной акции в Ираке. Если до сентябрьской сессии Генеральной Ассамблеи ООН представлялось, что Соединенным Штатам придется действовать против Саддама Хусейна на собственный страх и риск, опираясь на политическую поддержку Великобритании — и только, то в самое последнее время наметились признаки того, что Буш сумеет сформировать достаточно широкую коалицию.

Сначала о своей готовности поддержать, при определенных условиях, американскую операцию в Ираке заявила Саудовская Аравия. Затем наметился сдвиг в позиции Египта: по-прежнему выступая против военных действий в районе Персидского залива, Хусни Мубарак пропустил туда через Суэцкий канал американские авианосцы и предоставил в распоряжение США свою крупнейшую авиабазу к западу от Каира.

В Кувейте, где, согласно опросам, 74% граждан считают Усаму Бин-Ладена «исламским героем», газетам был дан сигнал к публикации целой серии проамериканских, антисаддамовских материалов. Уже по ходу израильской операции в Рамалле Саудовская Аравия и Кувейт согласились на то, чтобы американские самолеты отправились с расположенных в этих странах авиабаз на бомбежку Басры, важнейшего центра нефтепромышленности на юге Ирака. И, наконец, апогеем американского политического успеха стало в последних числах сентября резкое изменение официальной позиции Тегерана.

Если прежде иранское руководство противилось силовому вмешательству США с целью свержения Саддама Хусейна и даже предпринимало активные действия для предотвращения американской операции в Ираке, то теперь официальный Тегеран заявил о своем нейтралитете. Президент Ирана Мохаммед Хатами сказал посетившему Тегеран иракскому министру иностранных дел Наджи Сабри, что его правительство выступает за превращение Персидского залива в зону, свободную от оружия массового уничтожения. Вслед за тем в иранскую столицу прибыла военная делегация из Кувейта во главе с министром обороны этой страны. В ходе состоявшихся переговоров была достигнута договоренность о военном сотрудничестве между Ираном и Кувейтом на случай использования Ираком химического и биологического оружия в районе Персидского залива.

Таким образом, США вплотную приблизились к созданию широкой и представительной антииракской коалиции, объединяющей целый ряд ключевых исламских государств Ближнего и Среднего Востока. Цена такой коалиции нам известна: она неизбежно оплачивается израильскими интересами. Подтверждением этой банальной истины стала исключительно резкая реакция США на действия ЦАХАЛа в Рамалле. Шарон просчитался в сроках, и название израильской операции задним числом обрело иронический смысл: действительно — «Вопрос времени».

Прикрыть поддувало

Что означает для Израиля отмеченная здесь перемена? С одной стороны, она снижает вероятность военного столкновения на севере, поскольку в отсутствие реальной поддержки со стороны Ирана Сирия и «Хизбалла» станут значительно осторожнее.

Полностью провокации в районе израильско-ливанской границы не прекратятся, и события самых последних дней служат тому подтверждением, но Башару Асаду и, как следствие, шейху Насралле придется теперь просчитывать свои шаги в новом региональном контексте. Одно дело — бодриться вместе с Ираном, совсем другое — испытывать терпение США практически в одиночку. Связанные с этим соображения уже отразились в последних докладах военной разведки израильскому Генштабу.

Если угодно, в этом можно видеть положительный — для Израиля — смысл свершившейся перемены. Во всех остальных отношениях создание антииракской коалиции при участии мусульманских государств, осознавших, что слишком активное противодействие планам США чревато для них критическими последствиями, представляется, с точки зрения интересов Израиля, крайне проблематичным.

Здесь мы можем снова вернуться к вопросу о том, в какой мере устранение Саддама Хусейна, как таковое, нужно нашей стране. Понятно, что при сегодняшнем положении вещей, когда в Европе идут демонстрации под двойным лозунгом «Остановить агрессию против Ирака! Освободить Палестину!», израильское правительство не сможет и не захочет выступить с критикой американских намерений в отношении Багдада. В то же время неясно, стоит ли Ариэлю Шарону поддерживать планы Белого дома так же настойчиво, как он делал это в последние месяцы.

Если верно, что в ходе состоявшейся на этой неделе беседы с президентом России Владимиром Путиным наш премьер просил изменить позицию Кремля по иракскому вопросу, позволительно спросить его, в чем он видит практический смысл своей просьбы. Какой прок Израилю от того, что действия США будут санкционированы международным сообществом, если цену удобного президенту Бушу консенсуса придется уплатить нашей стране? Вынужденная капитуляция в Рамалле должна была показать Шарону, куда теперь дует ветер. Не наше дело ставить американцам палки в колеса, но и «поддувать» им в такой ситуации изо всех сил — не имеет смысла.

Если Белому дому важна моральная и политическая поддержка Израиля в связи с ожидаемой операцией против Ирака, американцы должны показать это недвусмысленным образом после той взбучки, которую они устроили Ариэлю Шарону ввиду недавних событий в Рамалле. Понятно, что нам не просто засвидетельствовать Белому дому свое недовольство, но именно в этом направлении должна работать сейчас творческая мысль наших лидеров. Принимая безропотно новый характер иракской коллизии, мы рискуем поставить себя в ситуацию, при которой президенту США покажется соблазнительным усилить давление на Израиль в более важных вопросах, чем блокада «Мукаты».

Коалиция протестующих

Американцы с известной долей цинизма именуют созданный ими на Ближнем Востоке антииракский альянс «коалицией протестующих». При этом имеется в виду, что Египет, Иран, Саудовская Аравия, Катар и некоторые другие исламские страны оказывают практическое содействие США, по-прежнему выступая с декларативными заявлениями против начала военных действий в районе Персидского залива. С известными оговорками в том же ряду можно упомянуть Кувейт и Турцию.

О конкретном содействии американским военным мероприятиям со стороны Египта, саудовцев и Кувейта говорилось выше. В Катар, как мы знаем, переносится штабная база Центрального командования США (Centcom), в зону ответственности которого входят страны Аравийского полуострова и Центральной Азии. Турция тревожит Саддама настолько, что иракский вице-премьер Тарик Азиз специально прибыл на этой неделе в Анкару, чтобы предупредить о возможных последствиях турецкого участия в коалиции. По его словам, «Ирак перестанет рассматривать Турцию как доброго соседа, если ее территория станет плацдармом американской агрессии».

Имеет ли место уже сейчас конкретное участие Тегерана в американских военных мероприятиях? И, если да, в чем оно состоит?

Согласно некоторым сообщениям, Тегеран изменил свою позицию по иракскому вопросу, договорившись с Вашингтоном о том, что иранские войска будут задействованы непосредственным образом в планируемой операции против Саддама Хусейна. В этих же сообщениях отмечается, что первые иранские отряды численностью в несколько сот человек уже вошли — с согласия США — на территорию Ирака в районе города Сулеймания, где действуют при поддержке американского спецназа подразделения курдских повстанцев. Судя по всему, речь идет об иранском подразделении, сформированном из иракских и афганских беженцев.

Недавняя атака Басры американскими ВВС может также рассматриваться в связи с достигнутым взаимопониманием между США и Ираном. Одним из ее результатов станет, по всей вероятности, нейтрализация военных возможностей Саддама Хусейна в отношении нефтяных полей иранского Хузестана.

Если упомянутые здесь сведения об отправке иранских отрядов в район Сулеймании соответствуют истине, мы наблюдаем принципиально новую картину военного сотрудничества между Белым домом и лидерами правящих в Тегеране хомейнистов. Что она означает — вместе с прочими фактами, позволяющими американцам говорить об уже созданной ими «коалиции протестующих»?

Прежде всего, эта новая ситуация в значительной мере нейтрализует внутреннюю американскую критику политики Белого дома, звучащую со стороны демократов и видных деятелей прежней республиканской администрации Буша-отца (Бейкер, Скоукрофт и др.). Кроме того, она выставляет в комичном свете позицию Евросоюза и ООН, протестующих в связи с подготовкой американской военной акции против Ирака. Протесты подобного рода оглашаются от имени мусульманских стран Ближнего Востока, тогда как сами эти страны присоединяются одна за другой к формируемой Соединенными Штатами коалиции.

Иранский парадокс

Изменение позиции Тегерана кажется столь неожиданным, что заслуживает отдельного рассмотрения. Что побудило иранских лидеров искать взаимопонимания с президентом Бушем? Что заставило их отказаться в одночасье от яростной антиамериканской риторики, сопровождавшей все предыдущие стадии подготовки к свержению Саддама? Чем оправдан для Тегерана отказ от недавних договоренностей с Сирией, целью которых был крайне рискованный способ — через эскалацию конфликта с Израилем — предотвратить американскую атаку в Ираке?

Ответ на все эти вопросы донельзя прост: прагматизм. Здесь мы опять крепки задним умом, но иного, более сложного, объяснения политическому пируэту Мохаммеда Хатеми и Али Хаменаи, увы, не найти.

До тех пор, пока в Тегеране сохраняли надежду на то, что американскую акцию против Саддама удастся предотвратить, иранская позиция оставалась предельно жесткой. Но в тот момент, когда там осознали, что США намерены действовать при любых обстоятельствах, иранское руководство не захотело оставаться в стороне.

Дело тут не только в опасениях, связанных с дальнейшими, после Ирака, шагами Белого дома. Куда более существенным является, вероятно, тот факт, что 60% иракского населения составляют шииты, которые к нынешнему багдадскому режиму, откровенно суннитскому, не благоволят. В 1991 году они даже подняли восстание на юге Ирака, поверив, что американцы собираются довести до конца, то есть до устранения Саддама, свою операцию «Буря в пустыне». Можно предположить, что и теперь иракские шииты связывают определенные надежды с ожидаемыми решениями президента Буша.

Иран пользуется известным влиянием в среде иракских шиитов — и не хочет его утратить. Таким образом, в сложившейся ситуации, когда планы Белого дома окончательно определились, в Тегеране решили, что сохранить влияние на иракских шиитов можно единственным способом: оказав США фактическую поддержку.

Схожим образом иранское руководство действовало при проведении военной операции в Афганистане. Тайно договорившись с Вашингтоном в октябре 2001 года, Иран помогал затем американцам свергнуть режим талибов в западных афганских районах, где в значительном количестве проживают представители персидских народностей и хазарейцы-шииты. Та же задача — сохранение влияния. Тот же modus operandi — военно-политическое сотрудничество с «большим Сатаной» ради обеспечения иранских интересов. Устойчивое сочетание разнузданной исламистской риторики с обстоятельным, вдумчивым прагматизмом.

Означает ли поворот в иранской политике разрыв или качественное ухудшение связей с Сирией, которая оказалась «кинутой» Тегераном? К сожалению, нет. Просто теперь приходится ожидать энергичных и, скорее всего, результативных иранских усилий по привлечению Сирии в сформированную США «коалицию протестующих». Асад уже находился в ней до тех пор, пока Али Хаменаи не уговорил его поддержать конфронтационную игру Тегерану. Где был, туда и вернется.

…А что Израиль? Для Израиля ситуация резко переменилась за каких-то несколько суток. Теперь она явным образом эволюционирует в крайне неблагоприятную для нас сторону политического сценария 1991 года. Перемена была столь стремительной, что правительство не успело ее осознать и приняло, исходя из прежних реалий, опрометчивое решение блокировать «Мукату», за которым последовало унизительное фиаско. Но главные неприятности ждут нас еще впереди.