Новый состав палестинского кабинета, представленный Арафатом на этой неделе, вряд ли заслуживает того, чтобы тратить серое вещество на осмысление произведенных в нем кадровых перестановок. Кроме нескольких израильских журналистов, остро переживающих за отправленного в отставку Зияда Абу-Зияда, никто не увидит особого смысла в том, как перетасована Арафатом эта старая крапленая колода.

Можно, конечно, порадоваться тому, что среди обиженных оказался Фрех Абу-Медьен, который, будучи в ранге палестинского «министра юстиции», одобрительно отзывался о зверских расправах над заподозренными в сотрудничестве с ШАБАКом жителями автономии и публиковал статьи, отрицающие Катастрофу европейского еврейства. Но много ли толку в смещении Абу-Медьена, если такой же в точности счет можно представить почти любому палестинскому деятелю?

Глупо рассчитывать на то, что произведенная под нажимом Запада псевдореформа подчинит единому и ответственному руководству силовые структуры ПА или приведет к искоренению коррупции, которая является даже не свойством, а доминантным форматом всякой экономической деятельности на территории автономии.

Генерал Абдель-Разек эль-Йихья стал главой палестинского МВД, и ему-то, по мнению благонамеренных лицемеров в Европе и США, предстоит теперь установить эффективный контроль на многочисленными спецслужбами и «полицией» ПА. Шансы на успех? Предположение о том, что престарелый эль-Йихья способен подчинить себе головорезов Мухамада Дахлана, Амина эль-Хинди и Джибриля Раджуба, вызывает приступ здорового смеха у всякого палестинского журналиста.

То же самое можно сказать о перспективах реформ в экономической сфере. Назначение Саляма Фиада на пост палестинского министра финансов вызвало положительный резонанс в Израиле и на Западе. Будучи до недавнего времени главой делегации МВФ на территории автономии, Фиад снискал себе репутацию дельного экономиста. Отсюда и оптимизм его бывших коллег в международных финансовых кругах, суждения которых подхватываются прессой, которой нужно хоть за что-нибудь уцепиться.

Но даже очень высокие профессиональные навыки отдельного чиновника (в том случае, разумеется, если репутация Фиада основана хоть на чем-то, кроме готовности наблюдателей выдать желаемое за действительное) не способны перекроить структуру и опрокинуть сложившийся modus operandi гангстерского государства. Тем более, что ни Арафат, ни ближайшие к нему лица не заинтересованы в искоренении коррупции. Напротив, их интересы вписаны в криминальный контекст всеобщего взяточничества, узаконенного рэкета и закулисного дележа поступающей из-за рубежа экономической помощи. Такова сознательно созданная норма.

Главным, однако, является то обстоятельство, что Арафат сохранил за собой прежний статус и все полномочия диктаторской власти, приводными ремнями которой являются сросшиеся с террористами силовые структуры ПА. Не разделяя линейной убежденности в том, что демократия благодетельна для предрасположенного к деспотии и соприродного ей арабского общества, нужно все же отметить, что произведенная под Арафата «реформа» стала откровенной издевкой над теми, кто связывал с ней надежды.

Вашингтон и Рамалла

Если презентация нового палестинского кабинета чем-то и примечательна, так это тем, что первое его заседание сорвалось из-за израильской операции в Рамалле. Сама эта операция, последовавшая в ответ на теракты в вади Харамия и в поселении Ицхар, явилась неприятным сюрпризом для палестинцев. Ариэль Шарон отправлялся с визитом в Вашингтон, и в окружении Арафата были уверены, что он не захочет испытывать американцев именно в этот момент.

Прежде израильские руководители неизменно воздерживались от активных военных действий в период своего пребывания за океаном: зачем подавать повод для конкретной критики в адрес ЦАХАЛа, которая будет озвучена пресс-секретарем Белого дома или даже самим президентом США, как только корреспондент телевидения Абу-Даби задаст неизбежный вопрос о том, что «творится сейчас на Западном берегу Иордана»? Но на этот раз Шарон не принял в расчет резоны подобного рода. Оперативная инициатива Генштаба была одобрена им уже в аэропорту Бен-Гурион, за несколько минут до вылета в США.

Неизвестно, какую позицию заняли при этом прибывшие в аэропорт партнеры Шарона по узкому кабинету, но никаких заявлений об «особом мнении» министра обороны или министра иностранных дел в данном случае не последовало. Даже если Фуад и Перес не разделяли решимости премьер-министра, им пришлось обратить внимание на то, что Вашингтон продемонстрировал понимание предпринятых ЦАХАЛом действий против инфраструктуры террора. Когда после встречи с Шароном Буша спросили, что он может сказать по поводу операции в Рамалле, тот ответил, что признает за Израилем право на самооборону.

Благодаря своей неожиданности, проведенная операция оказалась весьма результативной. Вовремя блокировав административный комплекс «Муката», ЦАХАЛ лишил террористов убежища в канцелярии Арафата, после чего в Рамалле были задержаны шестьдесят человек, причастных к террористической деятельности. Многие из них, включая местного главаря организации «Исламский джихад», давно объявлены в розыск израильскими властями. Кроме того, в Рамалле были захвачены две начиненных взрывчаткой автомашины. В здании, принадлежащем «Отряду 17» (личная гвардия Арафата), обнаружены десять готовых к использованию взрывных устройств.

Палестинцы уловили в этой коллизии признак дополнительного сближения израильских и американских позиций. В части, касающейся тотального недоверия к палестинскому лидеру, это действительно так. Буш уклонился от прямого ответа, когда на состоявшейся по итогам встречи с Шароном пресс-конференции ему был задан вопрос о том, как он относится к слухам о планируемой Израилем высылке Арафата. И хотя Ари Плейшер поспешил заявить от имени Белого дома, что «США не считают депортацию Арафата средством решения ближневосточных проблем», уклончивый ответ президента остается значимым фактом.

Дополнительное совпадение позиций Израиля и США можно отметить в вопросе о графике предлагаемых переговоров с палестинцами. Если арабские представители, включая Хусни Мубарака, посетившего Вашингтон незадолго до Ариэля Шарона, настаивали на введении жесткого графика, то Израиль отрабатывал выдвинутую премьер-министром концепцию «уровня ожиданий». Суть ее состоит в том, что не фиксированные сроки, а реальные шаги палестинцев в направлении мирного урегулирования, включая, в первую очередь, прекращение террора, определят интенсивность и содержание переговорного процесса.

Высказавшись против фиксированного графика, Белый дом фактически поддержал Израиль в чрезвычайно важном пункте региональной повестки дня, что особенно примечательно с учетом тех интересов, которые связывают администрацию Буша с Саудовской Аравией и нефтяным исламом.

То, что Эр-Рияд настойчиво пытается в последнее время «обналичить» эти интересы, требуя от Вашингтона давления на Израиль, ни для кого не секрет. Арабская позиция в вопросе о графике переговоров была в целом принята госдепартаментом США, заключившим, что в противном случае окажется невозможным обеспечить саудовское участие в «мирном процессе». С той же целью госдепартамент считает необходимым объявить, что планируемое соглашение должно основываться на границах 1967 года. Отклонив рекомендации своего внешнеполитического ведомства в вопросе о графике, Буш подал израильтянам повод для надежды на то, что и в прочих пунктах новая ближневосточная инициатива США не будет целиком отвечать политическим устремлениям арабов.

Новое качество

В ситуации, когда курс доллара неумолимо растет после двукратного за один месяц повышения банковских ставок, новости валютного рынка обретают новое качество и становятся политическими. Именно в этой связи следует понимать неожиданное заявление по монетарному вопросу, сделанное Ариэлем Шароном еще до завершения рабочего визита в Соединенные Штаты.

Скачкообразный рост курса доллара отражает растущее недоверие граждан к национальной валюте, то есть по существу — к экономике своей страны. В одних случаях обращенные в доллары капиталы и сбережения остаются в израильских банках, в других — переводятся за рубеж, благо количество предлагаемых инвестиционных маршрутов сегодня таково, что даже благосостоятельный обыватель может почувствовать себя финансистом международного уровня, выбирая между недвижимостью в Торонто и акциями сталелитейных компаний в Германии. В условиях нулевого притока капиталов в Израиль все это придает дополнительную динамику девальвационному процессу.

Недоверие к шекелю обусловлено в первую очередь тем, что страна оказалась в состоянии войны на истощение, к которой Израиль в принципе «не приспособлен». По уровню потерь (свыше пятисот убитых с октября 2000 года) и финансовых расходов затянувшаяся конфронтация с палестинцами уже напоминает настоящую войну, не имея при этом на данном этапе никаких предпосылок к скорому завершению. Таковы, в дополнении к мировым макроэкономическим процессам, объективные предпосылки наблюдаемой в Израиле нестабильности.

Рост курса доллара еще не привел к общему и значительному повышению цен, но израильтяне уже опасаются рецидива инфляционной горячки начала 80-х годов.

Однако, помимо причин объективных и в значительной степени неустранимых, сегодняшнее состояние национальной валюты имеет такие причины, которые целиком находятся во власти действующих в Израиле политических и экономических субъектов. В данной связи следует в первую очередь упомянуть нелепый и совсем уже одиозный конфликт между министром финансов и управляющим Банком Израиля.

Когда правительство предложило жесткую экономическую программу, направленную на сокращение государственных расходов и обуздание инфляционной тенденции, то, наряду с оппозицией и безответственной частью коалиционного состава, эту программу подвергали уничижительной критике официальные представители Банка Израиля. И, напротив, когда Банк Израиля повышает учетные ставки, рассчитывая, с одной стороны, повысить стоимость шекелевого кредита и, с другой, вернуть привлекательность сбережениям в национальной валюте, то именно Минфин демонстрирует недовольство этими решениями, оспаривает их правомерность.

Кому должен верить в такой ситуации нервный, запуганный обыватель? Он верит и тем, и другим. Экономическая программа, предложенная Сильваном Шалом и одобренная Ариэлем Шароном, плоха, потому что так сказал Давид Кляйн. Не политикан какой-нибудь, а управляющий Банком Израиля. С другой стороны, повышение учетных ставок губительно для находящегося в состоянии спада хозяйства страны, потому что так говорит Сильван Шалом. Все-таки — министр финансов.

Вывод напрашивается сам собой: верить некому, надеяться не на что, нужно доллары покупать - они-то, зеленые, не обманут. Неудивительно, что в такой ситуации даже повторное повышение учетных ставок, «съевшее» остаток того оптимизма, которым были отмечены декабрьские решения Банка Израиля, не оказывает практически никакого влияния на валютные торги.

Выступив в Вашингтоне, премьер-министр заявил, что считает решение Давида Кляйна правильным и необходимым. Таким образом, в споре между Минфином и Банком Израиля по вопросам монетарной политики Шарон встал на сторону последнего.

Если учесть, что прежде он поддержал предложенные Сильваном Шаломом параметры экономической программы, пойдя на риск коалиционного кризиса ради ее утверждения, то в поведении премьер-министра можно усмотреть здравую логику: если Минфин и Банк Израиля не способны действовать согласовано, то пусть занимаются каждый своим делом и, главное, не устраивают публичных побоищ, прямым результатом которых становится дальнейшее обострение негативных тенденций в национальной экономике.

Лишить надежды

Заявление Ариэля Шарона было при указанных обстоятельствах своевременным и необходимым, но, как премьер-министр, он не может свести свою роль к тому, чтобы гасить межведомственные конфликты подобного рода.

Пересилить пагубную динамику в израильской экономике, оставаясь в режиме войны на истощение, сопровождаемой ежедневными терактами, в принципе невозможно. С другой стороны, Шарону известно, сколь иллюзорными являются расчеты на так называемый «политический горизонт», который якобы озарит сердца палестинцев новой надеждой и примирит их с существованием Израиля.

Говоря о природе террора, многие утверждают, что его порождает отчаяние. Даже если где-то действительно так, то не на Ближнем Востоке, где жесточайшая террористическая война была развязана против Израиля ровно тогда, когда палестинцам было предложено реализовать те надежды, которые они предъявляют мировому сообществу в качестве своего политического кредо.

Не отчаянием, а надеждой движим палестинский террор во всех его проявлениях, включая вербовку, оболванивание и засылку в Израиль террористов-смертников. Надеждой на то, что удастся запугать, пошатнуть, опрокинуть еврейское государство.

Таким образом, единственным адекватным средством восстановления стабильности во всех областях нашей национальной жизни, включая экономику, является достижение решающей победы в этой затянувшейся войне. Какие бы лимитирующие факторы ни был обязан учитывать Ариэль Шарон, он должен стремиться к такой победе. К тому, чтобы лишить палестинцев и стоящие за ними арабские силы вдохновляющей их надежды.

Надежный источник

Первое сообщение об ответственности за теракт у перекрестка Мегидо (семнадцать убитых, свыше тридцати раненых, - но кто помнит об этом, кроме непосредственно пострадавших?) поступило не из Дженина и не из Рамаллы, а из штаб-квартиры «Исламского джихада» в Дамаске.

Это занятно по многим причинам. Например, потому, что Сирия является в настоящее время членом Совета Безопасности ООН.

В этой истории отражена фундаментальная лживость того отношения к террору, которое демонстрирует все мировое сообщество, не исключая и США, берегущих свои интересы в арабском мире. Штаб-квартира террористической организации легально функционирует в столицы страны, представитель которой заседает в высшем международном форуме. Она официально публикует сообщение о том, что ее боевик совершил нападение на пассажирский автобус в соседнем государстве.

Опубликованное ею сообщение распространяется по всему миру информационными агентствами, корреспонденты и сотрудники которых не выражают в данной связи ни малейшего недоумения. «Исламский джихад», штаб-квартира в Дамаске, надежный источник — вроде бы, все правильно? Какие тут могут быть вопросы? К кому претензии? Через неделю все позабыто.