Перевод Священного Писания представляет собой почти неразрешимую филологическую задачу, и связанные с этим трудности осознавались еврейскими мудрецами настолько, что в древности они категорически возражали против любых попыток изложения ТАНАХа на чужом языке. Мы не удивились бы этому, если бы иудаизм мыслил себя «тайной религией», наподобие эзотерических культов античности и современности, но в действительности наши предки были весьма далеки от подобного восприятия своей традиции и своего учения.

Характер аргументов, которые приводятся в Талмуде в связи с нежелательностью переводов Писания, указывает на то, что они обусловлены ревностью об Истине, которую ранит прокрустово ложе чужого языка, с его собственными, не созвучными оригиналу и не умеющими приспособиться к нему семантическими особенностями. Мы знаем сегодня: действительно – ранит. И отмечаем, вслед за Иммануэлем Левинасом, что иудаизм был «религией взрослых» уже в ту далекую пору.

Однако попытки перевода Писания были вызваны объективной необходимостью - еще до появления христианства, для которого еврейская Библия стала одним из источников вероучения. Первые опыты перевода традиция связывает с именем Эзры, книжника и священника, возглавившего евреев на определенном этапе возвращения из Вавилонского плена (464-424 гг. до н.э.). Его книга относится к числу наиболее поздних произведений, включенных в корпус ТАНАХа, и в ней, начиная с 7 главы, рассказывается о деятельности самого Эзры; далее связанная с ним линия повествования продолжается в книге Нехемьи.

Именно там (Нехемья, 7-8) сообщается об одном из главных деяний Эзры. По завершении строительства иерусалимской стены он собрал у Водных ворот всю общину вернувшихся из Вавилона, числом в сорок две тысячи триста шестьдесят человек, и в день Рош ха-Шана 445 года до н.э. устроил торжественное чтение Торы, призвав народ к покаянию. «И читали они книгу Торы Божьей внятно и с толкованием прочитанного» (Нехемья 8:8). В Вавилонском Талмуде при обсуждении этого стиха говорится от имени Рава: «Внятно – это перевод» (трактат «Мегила», 3а и в некоторых других местах).

Новизна и чуждость подобного деяния изначальной еврейской традиции отражается в том, что для самого понятия «перевод» используется слово «таргум», позаимствованное через арамейский язык из аккадского (targumannu). В ранних библейских текстах как название переводчика используется отглагольное существительное «мелиц» с определенным артиклем, но в слово «таргум» вкладывался, по всей вероятности, дополнительный смысл: «метургеман» – не столько переводчик, сколько истолкователь и разъяснитель. И если мы обратимся к первым еврейским «таргумам», то увидим, что даже наиболее точные из них (такие, как широко распространенный поныне «Онкелос») не ставят своей задачей дословное воспроизведение библейского текста на ином языке, предпочитая интерпретирующее изложение.

Впрочем, письменные переводы ТАНАХа появились значительно позже; на раннем этапе «метургеман» растолковывал текст параллельно с его чтением на иврите. Как ни странно, одной из первых письменного перевода удостоилась библейская книга Иова, наиболее сложная в языковом отношении. Этот памятник литературы постигла печальная участь: Раббан Гамлиэль Старший распорядился замуровать его в строяющуюся стену (Вавилонский Талмуд, трактат «Шаббат», 115а, и там же в Тосефте, 13, 2-3). При столь ревнивом отношении к библейскому тексту не приходится удивляться недоумению Гилберта К. Честертона, который не мог понять, как удавалось евреям на протяжении столетий скрывать от внешнего мира шедевры своей литературы. Честертону казалось, что это было не проще, чем скрыть пирамиду Хеопса.

Однако на географической и духовной периферии еврейского мира отношение к идее письменного перевода ТАНАХа было более терпимым, и неслучайно такой перевод в наиболее полном виде появился сначала в Египте, где еврейская община испытывала сильнейшее влияние греческой культуры. Речь идет, разумеется, о знаменитой Септуагинте или о Переводе семидесяти толковников. Согласно «Посланию Аристея», он был выполнен еврейскими учеными, которых Птолемей II Филадельф (285-247 гг. до н.э.) пригласил в Александрию из Иерусалима. В упомянутом «Послании», представляющем собой анонимное сочинение еврейского автора, написанное от имени греческого придворного, и в некоторых других источниках говорится в данной связи только о переводе Торы (Пятикнижия), но в христианской традиции, начиная с Эпифания, сложилось мнение о том, что Септуагинта включала в себя греческий перевод всего библейского корпуса, выполненный большей частью значительно позже.

«Послание Аристея» и свидетельство Эпифания изобилуют мифологическими подробностями, но в целом считается более или менее достоверным, что Тора была впервые переведена на греческий в III веке до н.э. Неясно, был ли этот перевод в действительности исполнен столь многочисленной группой мудрецов. В большинстве источников говорится о семидесяти или семидесяти двух старцах (по шесть – от каждого колена), отправленных Птолемеем на остров Фарос, где они за 72 дня выполнили порученную им работу. Но, например, в примыкающем к Талмуду агадическом сборнике «Авот де-рабби Натан» сообщается, что переводчиков было всего пятеро. Что касается текста Септуагинты, то он дошел до нас в многочисленных и сильно расходящихся версиях.

Иероним, один из виднейших учителей Западной церкви и автор полного перевода Библии на латинский язык, отмечает, что уже в его время (IV век н.э.) текст Септуагинты существовал в трех основных вариантах. У живших в Эрец-Исраэль христиан была принята версия Оригена (она содержится в знаменитой Гексапле, списке Библии на пяти языках, составленном этим отцом церкви), в Сирии использовалась версия Лукиана, в Египте – версия Гесихия. Существуют, однако, дополнительные списки Септуагинты, не следующие ни одной из этих версий. Ученые делятся на две группы в своем отношении к вопросу о том, отражают ли все эти версии единый первоначальный текст (Urtext) или же они возникли независимым друг от друга образом (теории П.А. Де-Лагарда и П. Кале)

На сегодняшний день под Септуагинтой подразумевается целый комплекс ранних переводов Писания на греческий язык, который лишь отчасти восходит своими корнями к III веку до н.э.; при этом в него, наряду со всеми книгами еврейского канона, входят апокрифические сочинения, не включенные мудрецами в корпус ТАНАХа: книги Премудрости Соломоновой, Бен-Сиры, Юдифи, Тувьи, Баруха, Маккавейские и некоторые другие. Все эти книги рассматриваются христианской традицией как часть «Ветхого Завета», но протестанты следуют в данном вопросе еврейскому канону, отказывая апокрифам в религиозном признании. Еврейский характер упомянутых сочинений и некоторых других апокрифов очевиден, но, не будучи включены мудрецами в корпус ТАНАХа, они сохранились, главным образом, на греческом языке, а некоторые их фрагменты – только в эфиопском, коптском и даже славянском переводах.

Порядок расположения канонических книг отличается в Септуагинте от того, что принят в еврейской Библии. Отличаются зачастую и их названия. Важнее всего, однако, тот факт, что Септуагинта переводилась с несколько иного варианта еврейского текста нежели тот, что известен теперь под названием «масоретского».

Речь в данном случае не идет о заведомых христологических искажениях, призванных подтвердить увязку Нового Завета с еврейской Библией. Расхождения Септуагинты с масоретским текстом очень часто обусловлены принципиально иными причинами, о которых учеными высказывались самые разные мнения. Наиболее принятой считается гипотеза, согласно которой до окончательной канонизации ТАНАХа в александрийской общине использовалась собственная версия многих библейских книг – отличная от той, что, будучи принята у евреев Эрец-Исраэль, стала впоследствии основой масоретского текста.

* * *

Применительно к тексту Пятикнижия существует еще одна древняя традиция - самаритянская, то есть принятая у немногочисленной общины шомроним, проживающей в районе Шхема. Речь здесь идет не о переводе, а об отличной от принятой в иудаизме версии ивритского текста. Самаритянское Пятикнижие сохранилось в палеоеврейском письме, и этим, в частности, было вызвано большое доверие к нему со стороны исследователей, когда оно впервые попало в Европу в 1616 году. Несколько лет спустя самаритянское Пятикнижие было напечатано в Парижской многоязычной Библии (Полиглоте).

Поначалу в этом тексте были склонны видеть «оригинал Торы», но уже к началу XIX века ученые признали, что масоретский текст Пятикнижия сохранился значительно лучше. С наибольшей убедительностью это доказал известный гебраист Генрих Ф.В. Гезениус в своей книге «О происхождении самаритянского Пятикнижия» (1815). Не вдаваясь в лишние здесь подробности, можно сказать, что в целом качество масоретской версии, принятой в иудаизме, поныне признается исследователями самым высоким.

Говоря о Септуагинте, корпус которой формировался на протяжении пяти столетий, вплоть до III века н.э., мы заскочили вперед, оторвавшись от не менее важной традиции переводов Писания на арамейский язык. Эта традиция не оказала столь значительного влияния на становление европейской культуры, но она в большей степени связана с доминантным направлением развития иудаизма. Выше был упомянут перевод «Онкелос», который поныне публикуется рядом с ивритским текстом и комментарием Раши в стандартных изданиях Торы. У вавилонских евреев этот перевод долгое время был принят в качестве канонического, и в Талмуде он часто называется «нашим переводом» («таргум дидан»). Мудрецы высоко ценили его, считая наиболее точным; по всей вероятности, этот перевод был составлен в Эрец-Исраэль во II веке н.э. При этом «Онкелос» иногда именуется «вавилонским переводом», поскольку его изначальный язык (западный арамейский) подвергся со временем редактуре, сблизившей его с принятым в Вавилоне диалектом.

Кто является автором этого перевода? В уже упомянутом нами фрагменте Вавилонского Талмуда (трактат «Мегила», 3а) говорится, что прозелит по имени Онкелос перевел Тору под надзором рабби Элиэзера и рабби Йегошуа. Таково единственное в Талмуде упоминание об Онкелосе. У нас не было бы причин сомневаться в этой традиции, если бы не тот факт, что в параллельном месте Иерусалимского Талмуда («Мегила», 1:11) в таком же контексте упоминается прозелит по имени Акила. При этом последний известен как переводчик Торы на греческий язык. В результате мы получаем полный набор гипотез, сводящих и разводящих персоналии Онкелоса-Акилы, что не мешает нам высоко ценить перевод, известный под названием «Онкелос».

Кроме него, существует серия ранних арамейских переводов ТАНАХа – так называемые Иерусалимские таргумы. Вытесненные «Онкелосом», они были в гораздо меньшей степени известны евреям талмудической эпохи и раннего Средневековья. Первый Иерусалимский таргум с XIV века ошибочно приписывался рабби Йонатану Бен-Узиэлю, талмудическому мудрецу, жившему в начале I века н.э., и теперь ученые называют его «псевдо-Йонатан». Второй Иерусалимский таргум сохранился в отдельных фрагментах («Отрывочный таргум»). Оба публиковались в комментированных еврейских изданиях Библии «Микраот Гедолот» начиная с венецианского издания 1517-1518 гг.

К этой группе примыкает еще один арамейский перевод, обнаруженный исследователями в библиотеке Ватикана совсем недавно, в 1956 году. На протяжении многих веков его текст хранился в католическом учреждении для обращенных в христианство евреев Casa dei Neofiti, и отсюда его название – Неофитский таргум. Это не означает, однако, что данный текст имеет христианское происхождение: как и прочие Иерусалимские таргумы, он возник в еврейской среде, по всей вероятности – в I веке н.э.

Но существуют и христианские переводы Библии на восточно-арамейский (сирийский) язык; один из них сохранился целиком и хорошо известен исследователям под названием Пешитта. Этот перевод появился, скорее всего, в III веке н.э. и на протяжении последующих столетий он использовался как канонический текст в нескольких ближневосточных церквях (якобитской, несторианской, маронитской). Примечательно, что и христианская Пешитта несет на себе явственные следы еврейской традиции переводов Библии.

Завершая арамейскую тему следует упомянуть еще один перевод на этот язык, принадлежащий упомянутой выше самаритянской общине и датируемый II-III вв. н.э. Подобно самаритянскому Пятикнижию на иврите, он был впервые напечатан в Парижской Полиглоте, издававшейся с 1629 по 1646 год. Этот перевод стремится к дословному воспроизведению библейского текста, избегая вольностей интерепретации даже в поэтических фрагментах.

* * *

Начиная с II века н.э. появляются отрывочные переводы библейских книг на латинский язык. В своей совокупности эти фрагменты составляют так называемый корпус Vetus Latina, хотя они и не восходят к одному источнику. Считается вероятным, что часть фрагментов, входящих в Vetus Latina, была переведена непосредственно с иврита в еврейской среде, но большую часть этого корпуса составляют христианские переводы, выполненные, как правило, с греческого текста Септуагинты. В таком виде латинская Библия явно не удовлетворяла потребности Западной церкви, и в IV веке Иероним, секретарь папы Дамасия I, взялся за унификацию канонического текста.

Сначала Иероним полагал, что сможет ограничиться редактированием Vetus Latina, но по прибытии в Эрец-Исраэль в 385 году взялся за полный перевод всего библейского текста с иврита, который он изучил к тому времени очень неплохо. Иероним знал, в какой мере расходится Септуагинта с еврейским оригиналом Писания, и видел свою задачу именно в том, чтобы донести до читателя смысл первоисточника (Hebraica veritas). С этой целью он обращался к еврейским учителям, которых часто упоминает в своих посланиях. Иногда в переводе Иеронима внятно чувствуются следы еврейской интерпретаторской традиции, но и христологические искажения у него тоже имеются.

Так, в книге пророка Йешаягу (Исайи) он переводит «алма» (молодая женщина) как virgo, то есть «дева»; слово «йеша» (спасение) часто передается у него надуманной транслиттерацией Iesu – как указание на Иисуса. И все-таки Иероним был значительно сдержаннее в христологической обработке библейского текста, чем его предшественники, которые лихо переводили название города Бацра как carne domini (плоть господня), предлагая читать ивритское имя собственное как «басар» (мясо, плоть).

В целом же можно сказать, что перевод Иеронима был исполнен на очень высоком уровне и с изрядной по тем временам верностью оригиналу. Он быстро вытеснил остававшиеся в обиходе тексты Vetus Latina и стал на века основным каноническим текстом Западной церкви. В Средневековье за переводом Иеронима закрепилось название Vulgata (распространенная), впервые предложенное английским монахом Роджером Бэконом. В 1546 году Ватикан объявил Вульгату «богодухновенной».

Именно с Вульгаты переводились в течение столетий библейские тексты на важнейшие европейские языки, и тем самым перевод Иеронима наложил неизгладимый отпечаток на процесс формирования национальных литератур, шедших на смену единой латинской культуре Средневековья. С текстом Вульгаты были знакомы некоторые еврейские авторы; иногда они - например, рабби Авраам Ибн-Эзра в своем комментарии к книге Бытия (Берешит, 37:38) - полемизируют с «переводчиком для заблудших», но при этом частный характер их замечаний указывает на то, что в целом они признавали высокую точность перевода, исполненного Иеронимом.

* * *

В ряду древних переводов Библии арамейские, греческие и латинские обладают особым значением. Существуют, однако, и другие переводы того же периода, изучение которых проливает свет на некоторые аспекты формирования библейского канона. К их числу относятся коптская, эфиопская и армянская версии Библии, а среди значительно более поздних – славянский перевод.

Коптским называется язык коренных жителей Египта, которые поныне составляют в этой стране отдельную этно-религиозную общину, пережившую арабское завоевание и последующее господство ислама. Египет стал христианской страной очень рано; во всяком случае, в период гонений Диоклетиана (285 год н.э.) он, безусловно, был таковой. По всей вероятности, к тому времени уже существовало большинство известных нам переводов Писания на коптский язык, сменивший иероглифическую письменность на греческий алфавит. Эти переводы отражают версию Септуагинты, отличную, как уже отмечалось, от принятого в иудаизме масоретского текста. Считается, однако, что коптские переводы свидетельствуют об определенном знакомстве их авторов с ивритским оригиналом. Возможно, что некоторые из этих переводов были выполнены напрямую с иврита, то есть с той версии библейского текста, которая, будучи в обиходе у Александрийской общины, использовалась толковниками Септуагинты.

К числу стран, принявших христианство в первые века новой эры, принадлежит Эфиопия. Перевод еврейской Библии и Нового завета на древнеэфиопский язык (он же – хабашский или геэз) осуществлялся на протяжении трех столетий – с начала IV века до 676 года, когда была переведена последней из библейского кодекса апокрифическая книга Бен-Сиры (сына Сирахова). Еврейская Библия переводилась с текста Септуагинты и некоторых других греческих переводов, включая, по всей вероятности, упоминавшийся выше перевод прозелита Акилы. В тексте Нового Завета ощущается влияние арамейского языка, и некоторые исследователи полагают в данной связи, что Евангелия переводились на геэз непосредственно с арамейского. Эта гипотеза остается спорной, как и вопрос об изначальном языке первых произведений новозаветной литературы. Никаких следов знакомства с ивритом эфиопская Библия не сохранила. Как мы знаем, даже в среде эфиопских евреев Тора передавалась и изучалась на языке геэз, в заимствованном у христиан варианте, что так или иначе характеризует религиозно-историческую генеалогию данной общины.

Интересно, однако, что именно на эфиопском языке сохранились в наиболее полном виде некоторые апокрифические произведения, появившиеся на стыке библейской и христианской эпох, в исполненный духовных исканий период еврейской истории. Это относится к книгам Юбилеев, Ханоха (Еноха), Вознесения Исайи. Можно сказать, что эфиопский канон является самым богатым по числу включенных в него апокрифов, хотя некоторым из них именно в этом каноне места не нашлось (книги Маккавеев; лишь одна из них была очень поздно переведена на геэз с Вульгаты).

Появление армянского алфавита традиционно датируется 406 годом н.э. Согласно той же традиции, Библия явилась первым письменным текстом на армянском языке. Сначала (415 год н.э.) фрагменты библейских книг переводились на армянский язык с сирийского (восточно-арамейского), но затем из Армении были отправлены в Эдесу и в Константинополь ученые, которым вменялось в обязанность подготовиться к переводу Библии с греческого. Константинопольский патриарх даровал им полный кодекс Септуагинты и Нового Завета, с которого к 434 году был выполнен перевод на армянский, тогда же объявленный каноническим. Лишь в XIX веке протестантские миссионеры впервые перевели ТАНАХ на армянский язык с ивритского оригинала.

К числу значительно более поздних, но рассматриваемых в том же контексте формирования канона относятся переводы библейских книг на арабский и старославянский языки. Первым достоверно известным и сохранившимся переводом ТАНАХа на арабский язык с иврита является впечатляющий труд рабби Саадьи Гаона (X век), известный под названием Тафсир. О его сохраняющемся значении говорит, например, тот факт, что в комментированном издании Торы, осуществленном недавно израильским институтом «Мосад ха-рав Кук», текст Тафсира приводится в обратном переводе на иврит. Интерпретирующее прочтение ТАНАХа Саадьей Гаоном до сих пор поучительно для изучающего Тору еврея.

Известный востоковед Игнатий Юлианович Крачковский, переводчик Корана на русский язык, с доверием относился к свидетельству мусульманского источника 987 года, согласно которому Библия была полностью переведена на арабский в начале IX века (ТАНАХ – с иврита, а Новый Завет – с греческого). Однако этот перевод, авторство которого приписывается Муслиму Ахмеду ибн-Саляму, не сохранился, и нам не дано знать, существовал ли он в действительности. Средневековый арабский историк Масуди утверждает, что в конце IX века несторианский священник Ханин ибн-Асхак полностью перевел Библию на арабский с греческого языка (по тексту Септуагинты), но и от этого перевода следов не осталось. Что же до Тафсира, то он оказал несомненное влияние на все последующие переводы ТАНАХа на арабский язык, кем бы они ни выполнялись – евреями ли, караимами или христианами.

История первых славянских переводов Библии связана с именами Кирилла и Мефодия, отправившихся в 863 году из Салоник в Моравию для распространения там христианской веры. Из книг еврейского канона ими были переведены Псалмы и те фрагменты Писания, которые используются в литургии Восточной церкви. От этих переводов почти ничего не осталось, за исключением рукописи XI века, которая хранится в монастыре Санта-Катерина на горе Синай: она представляет собой выполненный глаголицей перевод книги Псалмов (факсимильное издание манускрипта было выпущено в 1971 году Македонской Академией Наук).

Речь в данном случае идет о переводе с греческого текста Септуагинты, в котором, однако, чувствуется влияние Вульгаты и даже ивритского оригинала. Последнее объясняется тем, что Кирилл, совершивший поездку в Хазарский каганат, обладал определенными познаниями в иврите, из которого он позаимствовал несколько букв для изобретенной им славянской азбуки (ш, ц и в трансформированном виде – некоторые другие).

Псалмы долго оставались самой переводимой на славянские языки книгой еврейской Библии, но в X веке по распоряжению болгарского князя Семиона были выполнены дополнительные переводы Писания, как и прежде – с греческого текста Септуагинты. Наряду с каноническими книгами, переводились апокрифы, один из которых, «Апокалипсис Авраамов», сохранился только в славянском переводе. Его текст был впервые напечатан Н.С. Тихонравовым («Памятники отрешенной русской литературы», Москва, 1863).

Перевод библейских и новозаветных книг на старославянский язык был полностью завершен к концу XV века. Заключительная часть этой долгой работы производилась по инициативе Геннадия, архиепископа Новгородского. Его рвение объясняется тем, что члены распространившейся в Новгороде секты жидовствующих уже имели к тому времени полный текст Библии на старорусском языке (немногие сохранившиеся фрагменты этого перевода публикуются время от времени в научных изданиях). Ввиду наметившейся духовной угрозы со стороны жидовстующих православная церковь стремилась обзавестись собственным «нееретическим» переводом, и недостающие части Писания срочно переводились с латинского текста Вульгаты и с некоторых других европейских языков. Это определило эклектичный характер славянского кодекса, напечатанного в 1581 году (Острожская Библия).

* * *

Славянская линия приводит нас в современность, минуя увлекательную историю европейских переводов ТАНАХа. Не дерзая объять необъятное, мы оставим за строкой повествования английскую Библию короля Джеймса, немецкий перевод Мартина Лютера и восходящую к нему традицию протестантских изданий, а также еврейские переводы ТАНАХа на идиш, ладино, фарси и другие языки многоликой диаспоры. Останемся в славянской борозде, хотя и здесь нам придется обойти стороной многие важные вехи: пражскую «Библию руску» Франциска Скорины, Библию митрополита Макария и другие издания XVI века. Перекинемся сразу в петровские времена, когда неистовый устроитель российского быта повелевает привести церковнославянскую Библию в соответствие с Септуагинтой (1714). На подготовку этого издания уйдет почти сорок лет, и очищенный от влияния Вульгаты кодекс увидит свет под названием Елизаветинской Библии в 1751 году.

Унификация славянского канона завершена, но к тому времени у просвещенной российской публики появляется интерес к неотфильтрованному Септуагинтой еврейскому оригиналу. В начале XIX века Библию принимаются переводить по масоретской версии: с иврита – на современный русский язык. Эту задачу берет на себя Российское библейское общество, основанное в 1813 году. Изданный им перевод Псалмов выдерживает пятнадцать изданий, но затем политическая реакция в сочетании с церковной прерывает его работу. В 1826 году указом нового императора Николая I Российское библейское общество было закрыто. Незадолго до этого был сожжен весь тираж уже отпечатанного им Пятикнижия.

В этакой ажитации русские власти пребывали до 60-х годов XIX столетия. Лишь тогда начинается и очень быстро продвигается работа по переводу еврейской Библии с иврита, сопровождаемая публикациями в «Православном обозрении» и «Христианском чтении». Выполненный М. Голубевым и Д. Хвольсоном перевод ложится в основу Синодального издания Библии 1868-1872 гг. Не приходится спорить с тем, что в литературном отношении этот текст остается лучшим из полных переводов ТАНАХа на русский язык, однако для еврейского читателя он проблематичен по следующим причинам: передача имен в соответствии с искаженной, но ставшей традиционной для русского языка греческой транслиттерацией; сохранение некоторых христологических искажений; общая близость перевода к чуждому для иудея церковному строю речи.

Десять лет спустя, в 1882 году, тот же Хвольсон, но теперь уже в соавторстве с В. Левинсоном, переводит ТАНАХ на русский язык по заказу Британского библейского общества. Это издание, выполненное в рамках миссионерского протестантского проекта, приближено к еврейскому читателю, но в основном оно повторяет Синодальное издание.

На протяжении второй половины XIX века многие еврейские авторы самостоятельно переводили отдельные библейские книги на русский язык (Л. Мандельштам, А. Пумпянский, И. Герштейн, И.-Л. Гордон, Л. Леванда, И. Пирожников). Серия переводов была сделана Овсеем Штейнбергом, инспектором Виленского Еврейского учительского института – для внедрения в создававшиеся правительством казенные еврейские школы. Много позже, в застойные советские годы, выполненный им перевод Пятикнижия был почти единственной религиозной книгой, продававшейся (в репринтном издании) Московской хоральной синагогой. Подобно легендарному словарю Феликса Львовича Шапиро, это издание оставило след в жизни многих из тех, кто пытался тогда наполнить реальным смыслом свою принадлежность к еврейству.

Процесс внецерковного перевода библейских книг с языка оригинала продолжался в XX веке (А. Эфрос, Л. Ярошевский), но, наверное, самым значимым фактом в этом контексте явилось издание «Библиотеки всемирной литературы»: ее том «Поэзия и проза Древнего Востока», выпущенный в 1973 году, включал переводы глав о потопе из книги Бытия (Берешит), а также книг Йоны, Рут, Иова, Песни Песней и Экклесиаста (Кохелет), выполненные С. Аптом, И. Брагинским, С. Аверинцевым и И. Дьяконовым. Здесь же можно упомянуть более позднее (1991) издание книги Иова в научном переводе и с обширным комментарием М.И. Рижского, выпущенное Сибирским отделением Академии Наук.

Однако сегодня еврейскому читателю удобнее и естественнее пользоваться переводами ТАНАХа, изданными в последние годы в Израиле. Полностью такой перевод был выполнен группой специалистов во главе с Давидом Йосифоном и выпущен институтом «Мосад ха-рав Кук» во второй половине 70-х годов. В целом этот перевод очень неплох, но его страшно портит чудовищная транслиттерация ивритских имен и названий. По неведомым причинам авторы перевода решили, будто ивритский знак «ш'ва на» (беглый гласный) лучше всего передается на русском с помощью буквы ы, в результате чего в их тексте во множестве появились слова, которые и не прочитаешь иначе, как с анекдотическим среднеазиатским акцентом. Почти столь же проблематичной оказалась последовательная передача долгого гласного «цейре» с помощью дифтонга эй. И все-таки перевод Йосифона остается основным пособием, с помощью которого русский читатель, не знающий иврита в достаточной степени, может подступиться к тексту ТАНАХа.

В 80-е годы издательство «Шамир» выпустило собственный перевод Пятикнижия с выдержками из классических еврейских комментариев. Авторы этого перевода отказались от использования прописных букв, что избавило их от решения ряда концептуальных проблем, с которыми приходилось сталкиваться их предшественникам, но по-русски сплошной текст, напечатанный строчными буквами, воспринимается с трудом. Кроме того, перевод издательства «Шамир» во многих случаях предлагает возможную интерпретацию текста как его однозначное прочтение. Он даже в большей степени, чем Давид Йосифон, использует осовремененную лексику, столь настойчиво дистанцируясь от традиций библейского перевода на русский язык, что за это приходится платить неизбежную цену качеством слога.

Позже перевод издательства «Шамир» был использован в издании Пятикнижия с комментарием «Сончино», обладающим столь важной при изучении текста последовательностью в интерпретации. Данный труд был выпущен уже в 90-е годы издательством «Гешарим» под редакцией Михаила Гринберга. Отдельные библейские книги переводились и издавались тогда же обществом «Маханаим». На этом я могу закончить свой очерк, за которым последует давно обещанный список литературы.

* * *

В течение долгих лет книги по истории евреев, Израиля и сионизма выпускало издательство «Библиотека Алия». Многие из них попадали в Советский Союз еще до падения железного занавеса, но теперь, к сожалению, их почти не найти на прилавках израильских магазинов, торгующих литературой на русском языке. Самое разумное, что я мог бы Вам посоветовать, это взять один из последних томов, выпущенных «Библиотекой Алия» уже в 90-е годы, и просмотреть полный список изданий, вышедших в этой серии. Их было около двухсот: мемуары, сборники документов, исторические романы.

Выше я обещал привести здесь названия книг, прочитанных очень давно и оставивших по себе устойчивое воспоминание. Некоторые из них были выпущены «Библиотекой Алия», и я рад возможности сказать здесь доброе слово об этом издательстве, сыгравшем столь важную роль в воспитании целого поколения отрезанных от Израиля советских евреев.

Говард Фаст, «Мои прославленные братья» (исторический роман о восстании Маккавеев, написанный в 1948 году под впечатлением Войны за независимость). Макс Брод, «Реувени, князь иудейский» (исторический роман о мессианском движении позднего Средневековья). Гидеон Хаузнер, «Шесть миллионов обвиняют» (речь израильского генерального прокурора на процессе Адольфа Эйхмана). Авраам-Йегошуа Хешель, «Земля Господня» (очерк истории евреев Восточной Европы). Тувия Божиковский, «Среди падающих стен» (о восстании в Варшавском гето). Ицхак-Башевис Зингер, «Раб» (исторический роман, действие которого развивается в первые годы после Хмельничины). Моше Шамир, «Он шел по полям» (исторический роман времен Войны за независимость). Йосеф-Гедалия Клаузнер, «Когда нация борется за свою свободу» (сборник исторических очерков). Майкл Стейнберг, «Как сорванный лист» (исторический роман о талмудисте-отступнике Элише Бен-Абуе).

Я намеренно ограничиваю себя в этом списке, отмечая лишь то, что, во-первых, запомнилось, во-вторых – отвечает Вашему запросу. Нельзя, однако, не упомянуть сионистский эпос Леона Юриса «Эксодус», который офицеры КГБ сбрасывали с полок во время обысков, приговаривая: «Это ихняя «Как закалялась сталь».

В серии «Библиотека Алия» были изданы избранные произведения Теодора Герцля, Ахад ха-Ама, Зеева Жаботинского, Мартина Бубера, биографии Бен-Гуриона и Берла Каценельсона, автобиография Голды Меир. Уверен, что некоторые из этих книг могут быть прочитаны и без того, чтобы тратить слишком много энергии на переработку «хвощей и папортников в каменный уголь образования». Это, безусловно, относится ко всем произведениям Зеева Жаботинского, включая его исторический роман «Самсон Назорей».

В той же серии был выпущен двухтомный «Очерк истории еврейского народа», но из компактных изданий подобного рода мне больше запомнился дореволюционный двухтомник Семена Дубнова (может быть, оттого, что был прочитан еще на школьной скамье, спрятанный от учительницы под парту).

Из книг, издаваемых в последние годы, я могу порекомендовать Вам несколько публикаций вышеупомянутого издательства «Гешарим». Это, прежде всего, «Библиотека Флавиана», в рамках которой вышла «Иудейская война» Иосифа Флавия, впервые переведенная на русский с греческого оригинала, полемические труды Филона Александрийского и некоторые другие работы. Тем же издательством выпущены двухтомная «История антисемитизма» Льва Полякова, «Еврейские хроники XVII столетия» и «Повествования о пророках» Александра Рофэ.

Вспомним также «Краткую еврейскую энциклопедию», выпустившую недавно свой 10-й том и продолжающую выпуск приложений. В этом списке почти нет сочинений по иудаизму, поскольку Вы просили указать литературу исторического характера, но стоит хотя бы отметить, что еврейская религиозная классика выпускается на русском языке (иногда – в очень качественных переводах) издательствами «Маханаим», «Шамир», «Амана» и Институтом талмудических публикаций раввина Штейнзальца. Презентация выпущенного этим институтом четвертого тома переводов Талмуда («Антология Агады» под редакцией академика С. Аверинцева) состоялась на днях в Иерусалиме. На этом, наверное, можно закончить, пожелав успехов всем тем, кто стремится к осознанному восприятию своего еврейства.

С уважением, Дов Конторер

P.S. Письмо бостонского обличителя Боруха Шнайдера, на которое я отвечал в позапрошлом выпуске «П.Я. Ultima Thule», многие мои знакомые сочли литературной мистификацией. Отвечая своим корреспондентам, я пишу, о чем мне вздумается, и казалось бы, что от этого – один шаг до самостоятельного сочинения подставных писем. Тем не менее, к такой вольности я никогда не прибегал и обещаю не прибегать. Все письма, публикуемые в этой рубрике, присылаются реальными людьми, в подавляющем большинстве случаев – совершенно мне не знакомыми. Ее регулярному выпуску препятствует не недостаток писем (их пока очень много), а дефицит времени. Всем, кто жаловался на недоступность моего почтового ящика в Интернете, сообщаю, что указанный выше адрес снова функционирует исправно.