Израильтяне давно уже свыклись с террором, но всякий раз, когда он напоминает о себе особенно мучительным образом или впервые испытывает на нас свои новые средства, нам как будто предписано удивляться. Туповатое недоумение то и дело звучит в задаваемых журналистами вопросах, в заявлениях политиков, в восклицаниях подловленных репортерами прохожих.

Порой это только поза, но и она весьма примечательна: ведь маска, которую мы себе выбираем, говорит о нас очень многое. Если мы сказали о ком-то «Он хочет казаться честным», то тем самым предположили, что обсуждаемый нами человек ценит честность определенным образом. Об иных так не скажешь, поскольку они охотно предстают перед окружающими в роли циничных мошенников. Или еще: тот, кто хочет выглядеть героем, может оказаться способным на бесстрашный поступок и даже - героем стать, но этого наверняка не произойдет с человеком, который без стеснения исповедует трусость в качестве высшей мудрости. Такому своя рубашка всегда будет ближе к телу.

Упорная имитация того или иного чувства ведет к его усвоению, и тот, кто желает выглядеть удивленным ввиду вакханалии палестинского террора, со временем и впрямь - удивится. Но чувство это здесь неуместно, поскольку оно означает внятный отказ мыслить логически. Удивляться происходящему сегодня в Израиле может лишь тот, кто не видит (или не хочет видеть) четкую связь между нашими собственными поступками и их прямыми последствиями. Иными словами, удивление в данной связи сродни безответственности.

К нашей нынешней ситуации применим полузабытый советский анекдот про иностранца, который свалился в открытый канализационный люк посреди Москвы. Бедолагу вытащили оттуда и, конечно, отмыли, а на жалобы с его стороны последовал закономерный ответ: дескать, надо же иной раз ремонтировать канализацию, вот и открыли люк. Иностранец стал возражать: «Важность ремонтных работ я понимаю, но следовало этот люк хоть как-то огородить, вывесив на ограде красный флажок в предупреждение прохожим». Ему ответили: «Вы нашу границу в Бресте переезжали? Видели там большие красные флаги? Так чего вы еще хотите?».

Вот и у нас: после «Осло» удивляться кровавому разгулу нелепо. Только слепцы (чтобы не предположить чего-нибудь хуже) могли не предвидеть объективных, поистине неотвратимых последствий этой чудовищной авантюры. К чему она приведет, включая все основные детали нынешней конфронтации, правительство Рабина и Переса предупреждали тысячи голосов. Свидетельством своевременно сделанных предупреждений остаются желтеющие газетные полосы, протоколы дискуссий в кнессете, уставленные кассетами стеллажи телевизионных архивов.

Те, кто столкнули нас в эту пропасть, не могут теперь сказать, что последствия принимавшихся ими решений были непредсказуемы. Именно осознанием этого факта объясняется популярность звучащего ныне лозунга «Преступников «Осло» – к суду!». И действительно: в национальном масштабе речь идет о подлинном преступлении, виновников которого хочется видеть на скамье подсудимых.

Однако в реальных израильских условиях, как это ни парадоксально, место преступников «Осло» - в правительстве национального единства. Именно там они могут искупить свою вину, оказав Ариэлю Шарону столь необходимое ему теперь политическое содействие. Люди, заварившие эту кашу, не имеют морального права остаться в стороне от усилий, направленных на спасение страны. От скамьи подсудимых избавляет министерское кресло.

Но, ввиду наблюдаемых ныне поползновений Аводы к выходу из правительства национального единства, министрам-социалистам и, в первую очередь, лично Шимону Пересу надо напомнить, что эта формула имеет две взаимосвязанные части. И чем больше наклеек, требующих к ответу преступников «Осло», тем внятнее напоминание. Участие Партии труда в правительстве Ариэля Шарона – не прихоть ее вождей и не равная с прочими опция, а единственный способ перенести вопрос об ответственности за «Осло» из юридической плоскости - в политическую.

Бегство от этой ответственности в объятия враждебного премьер-министру «международного консенсуса» явится для руководителей Аводы окончательным, бесповоротным признанием в собственной несостоятельности. И тогда уже станет нериторическим требование о создании государственной комиссии по расследованию - с последующим преданием суду главных виновников «Осло».

Брожение в верхах

Затронутая проблема вплотную подводит нас к теме внутрипартийных выборов в Аводе, подготовка к которым вступила на этой неделе в решающую стадию. После воскресного заседания ЦК Аводы стало ясно, что праймериз состоятся в назначенный срок - 4 сентября. Потерпели фиаско усилия тех партийных кругов, которые рассчитывали отложить избрание нового председателя еще на несколько месяцев. И весьма вероятно, что именно приближением праймериз объясняется неспокойное настроение левых министров в правительстве Ариэля Шарона.

С учетом того, что оба основных претендента на лидерство в партии, равно как и ее неформальный вождь Шимон Перес, сохраняют явную заинтересованность в сохранении правительства национального единства, понять зависимость между праймериз и брожением в рядах министров-социалистов не так уж просто. Но признаки брожения налицо, подтверждением чего стало голосование левых на последнем заседании кабинета безопасности, в ходе которого были приняты принципиальные политические решения.

Как уже сообщалось, после теракта в пиццерии «Sbarro», унесшего жизни тринадцати израильтян и двух еврейских туристов, кабинет безопасности санкционировал захват основных учреждений ПА в Восточном Иерусалиме, включая головное палестинское представительство «Ориент хауз» и самочинный муниципалитет, созданный палестинцами в Абу-Дисе. Все представители Аводы, за исключением министра обороны Биньямина Бен-Элиэзера, голосовали против этого решения.

Здесь отдельной строкой должен быть упомянут министр юстиции Меир Шитрит (Ликуд), воздержавшийся в ходе голосования. Шитрит старательно создает себе репутацию левофлангового, и будет очень обидно, если к следующим внутрипартийным выборам ликудники позабудут об этих его стараниях.

Вернемся, однако, к ситуации в Аводе. Она представляет значение даже для тех, кто не числится среди сторонников этой партии: ведь Авода остается ведущей силой левого лагеря, и ее позиция во многом определяет реальные политические возможности израильского правительства. Весьма вероятно, что такая зависимость сохранится и в будущем, хотя проводимые в последнее время опросы общественного мнения сулят Ликуду двух с половиной кратное преимущество над Аводой (50 и 20 мандатов соответственно) в случае немедленных выборов.

Что же касается увязки праймериз с наблюдаемым брожением в левых верхах, то она может иметь следующую логическую основу. С избранием нового председателя партии завершится переходный период, в течение которого Авода была избавлена от необходимости выдвижения собственной программы, выглядящей как «альтернатива» политической платформе Шарона. Кто бы ни стал теперь новым лидером Аводы, после праймериз эта партия будет строить свою политику с дальним прицелом на ноябрьские выборы 2003 года. Более того: для нее может оказаться целесообразным инициировать досрочные выборы, намеренно акцентируя те противоречия, которыми часто сопровождается сосуществование партнеров в правительстве национального единства.

Таким образом, новая ситуация объективно способствует усилению негативных тенденций в политической практике Аводы, вплоть до полной утраты чувства ответственности за государственные интересы Израиля. Предвестием этой динамики стало поведение левых министров на упомянутом заседании кабинета безопасности и на последующем заседании правительства в воскресенье, 12 августа.

Состязание ряженых

Борьбу за лидерство в левой партии ведут сейчас два основных кандидата – председатель кнессета Авраам Бург и министр обороны Биньямин Бен-Элиэзер (Фуад). Бург считается фаворитом предвыборной гонки, но нам интересны сейчас не столько личные шансы ее участников, сколько те лозунги и обещания, посредством которых они рекламируют себя рядовым партийцам. Именно этот материал может служить индикацией нынешних настроений в Аводе и - отчасти - предвестием будущих поворотов в ее политике.

Оба кандидата похваляются своей способностью привести под знамена Партии труда нетрадиционных для нее избирателей. При этом Бург делает ставку на свою кипу и умение пользоваться привычным для иудаизма набором идейных понятий (религиозный электорат), а Бен-Элиэзер – на свой «битхонизм» и иракское происхождение (избиратели Ликуда).

Бург обвиняет Бен-Элиэзера в конформизме («Он всегда думает так, как его начальник»), в политическом непостоянстве (членство в нескольких партиях, начиная с приснопамятной ТАМИ и кончая – теперь - Аводой), в генеральском несоответствии новым тенденциям развития гражданского общества и в использовании «этнической карты». Фуад, со своей стороны, представляет Бурга заложником ультралевых, утверждая, что в случае его победы Авода останется «кастовой ашкеназской партией, обреченной на медленное умирание».

Соответственно, Бургу приходится защищаться от обвинений в чрезмерной левизне, следя одновременно за тем, чтобы не удалиться от арабского электората. Выступая недавно в Петах-Тикве, где весьма ощутимо влияние национально-религиозного лагеря, председатель кнессета говорил, что, будучи последовательным сторонником мирного урегулирования, он, тем не менее, никогда не помышлял о разделе Иерусалима.

В то же самое время Йоси Бейлин прикрывает его левый фланг, настойчиво разъясняя арабским партийцам, что Бург «ради мира» пойдет на все. В рамках предпринимаемых им усилий звучат частые напоминания о том, что председатель кнессета был активистом «Шалом ахшав» еще в те далекие годы, когда Шимон Перес считался патроном поселенцев.

Вполне очевидно, что, устремившись к вершинам власти, Бург отталкивается от Эхуда Барака, чему, наряду с политическим расчетом, способствует его личная неприязнь к бывшему лидеру партии. В более сложном положении оказался Фуад, который пытается ухватить эту палку за оба конца: использовать поддержку экс-премьера, одновременно дистанцируясь от него, насколько возможно. Нынешнее падение популярности Партии труда он объясняет тем, что «Барак отдал арабам даже трусы». Дальнейшее развитие этого неприхотливого образа доверяется слушателям, которые наверняка уловят адресованный им намек: дескать, Фуад «штаны не снимет».

Интересно и то, каким образом сам Барак объясняет теперь свои действия, предпринятые незадолго до выборов. По свидетельству беседовавших с ним журналистов, бывший премьер утверждает, что он специально отправил в Табу записных «голубей», дабы избиратели Бейлина и Сарида убедились в категорической невозможности договориться с Арафатом.

Тем временем Шломо Бен-Ами и Хаим Рамон остаются в стороне от схватки, дожидаясь более благоприятного момента для вступления в борьбу за партийное наследство. Не исключено, что кто-то из них всплывет накануне выборов 2003 года, чтобы дать решительный бой победителю сентябрьских праймериз. Да и про самого Эхуда Барака поговаривают, что он не оставил своих политических амбиций, но ушел в публичное небытие для того, чтобы забылся его старый имидж, на смену которому готовится новый, почти первозданный.

Пионерская тайна

Как уже отмечалось выше, эти страсти участников предвыборной гонки сказались на позиции представителей Аводы, заявленной в ходе последовавшего за иерусалимским терактом заседания кабинета. Отрадно, однако, что никто из участников заседания не попытался сорвать реализацию принятых по настоянию Шарона решений путем преждевременной огласки. Тут вообще есть, на что обратить внимание.

Утверждается, что закрытие иерусалимских учреждений ПА предусматривалось уже тем оперативным планом, который был одобрен израильским кабинетом безопасности 1 июня, после взрыва в тель-авивском «Дельфинариуме». С тех пор в печати упоминались многочисленные детали этого плана, обсуждались связанные с ним проблемы, выносились суждения о перспективности предусмотренных им мероприятий. Обозреватели демонстрировали завидную осведомленность в вопросах, составляющих государственную и военную тайну. Но так случилось, что никто из писавших на данную тему не упомянул иерусалимских учреждений ПА в качестве возможного объекта карательных санкций.

То, что в условиях нынешней вседозволенности, допускающей легкомысленное выбалтывание любых секретов, информация подобного рода может оставаться тайной на протяжении полутора месяцев, поистине впечатляет. Если бы журналисты знали, что действительно замышляется кабинетом, они сумели бы показать читающей публике (и, конечно же, своим менее информированным коллегам) собственную сопричастность высоким материям.

Трудно вообразить иной результат утечки секретных сведений с заседания кабинета, учитывая принятые в Израиле нормы тотальной гласности. Когда любой репортер незыблемо убежден в своем праве вершить судьбы страны, рассчитывать на ответственность прессы правительству не приходится. Но утечки не произошло, и в этом плане кабинет Ариэля Шарона заслуживает похвалы.

Даже в верставшихся в ночь на 10 августа номерах ивритских газет не была упомянута операция по захвату «Ориент хауза» и других представительств ПА в Восточном Иерусалиме. Сообщения о только что принятых кабинетом решениях готовились в печать, но, как оказалось на утро, все они угодили самоуверенным пальцем в небо.

Легко догадаться, чем была бы чревата в указанном случае преждевременная огласка израильских планов. Полицейский налет на «Ориент хауз» встретил бы сопротивление со стороны палестинцев и был бы, по всей вероятности, сопряжен с человеческими жертвами. Не исключено, что само проведение операции оказалось бы под угрозой, узнай Арафат заранее, как намерено реагировать наше правительство на теракт в иерусалимской пиццерии «Sbarro». Это заставляет еще раз отметить чувство ответственности, проявленное членами кабинета безопасности - и, особенно, теми из них, кто возражал против предложенного Шароном решения.

Экспроприация символа

Операция по захвату «Ориент хауза» прошла успешно, но она сейчас уже заставляет вспомнить о недолгом израильском господстве на Храмовой горе. Победные вихри Шестидневной войны, прокатившийся по каналам радиосвязи возглас комбрига, бело-голубой флаг над мечетью Омара, парад десантников, трубные звуки шофара, а потом – передача ключей представителям «Вакфа» и брезгливый вердикт одноглазого громовержца: «К чему нам весь этот Ватикан?».

Так и теперь: вывешенный над «Ориент хаузом» израильский флаг поспешили снять. Расположившимся в здании полицейским приказали покинуть его, ограничившись охраной объекта снаружи. И чем, дальше, тем робче заявления наших политиков, которые вчера еще говорили, что «Ориент хауз» занят Израилем навсегда, а сегодня уже допускают возможность его возврата «законным владельцам».

Условием возврата объявляется недопущение противозаконной деятельности, осуществлявшейся на протяжении десяти лет в бывшей резиденции Фейсала Хусейни. Однако и это требование может утратить свою однозначность, после чего окончательно станет ясно, что иерусалимский теракт прошел безнаказанно. Перехватив на миг политическую инициативу, правительство Израиля испугалось собственной смелости - и пошло на попятный.

Ревностные сторонники капитуляции заявляют, что, захватив «Ориент хауз», Израиль навлек на себя дополнительные проблемы, ничего не выиграв в практическом плане. Утверждается, что со смертью Хусейни данный объект лишился своего былого значения, а теперь, в результате израильской акции, он окажется в самом фокусе палестинских требований, сделавшись постоянным поводом для международных протестов. Суждения подобного рода на все лады склоняются нашей прессой, для которой позиция левых министров служит безусловным доказательством того, что Шарон совершил ошибку.

Можно, однако, привести существенные аргументы в обоснование иного взгляда на произошедшее. Во-первых, захваченное полицией здание давно уже превратилось в символ палестинского политического присутствия в Иерусалиме, его далеко идущих планов и «неискоренимости». Само название «Ориент хауз» известно сотрудникам любого МИДа, и уже одним только этим бывшая резиденция Фейсала Хусейни представляла огромную ценность для Арафата. Никто (за исключением, разве что, самого Израиля) не пренебрегает и не разбрасывается символами подобного рода.

Во-вторых, «Ориент хауз» как центр распространения властных полномочий ПА оставался одним из важнейших инструментов, с помощью которых Арафат пытается подчинить себе арабское население Иерусалима. В данном отношении «Ориент хауз» ничуть не утратил своего значения со смертью Хусейни. Разумеется, вместо ликвидированной базы может быть создана новая, и проведенная операция не освобождает правительство Ариэля Шарона от необходимости проведения дополнительных мероприятий по восстановлению израильского суверенитета в восточной части столицы. Но утверждать, что и эта операция была не нужна, могут лишь те, кто в принципе не желает бороться за сохранение объединенного Иерусалима.

В-третьих, интенсивность международных протестов в значительной мере зависит от того, сколь решительно защищает Израиль ту или иную свою позицию. Если наше правительство твердо заявит, что вопрос об «Ориент хаузе» обсуждению не подлежит, США, Россия и даже страны Евросоюза оставят со временем эту проблему. Но если мы с самого начала даем понять, что заинтересованы в «компромиссе», международные протесты - и поощряемые ими действия палестинцев - будут настойчивыми.

Даже не прибегая к специальному законодательству, предназначенному для использования в условиях чрезвычайного положения, правительство может конфисковать захваченное здание, определив его формальным владельцам соответствующую компенсацию. Оптимальным сценарием в данной связи представляется конфискация «в целях общественной безопасности», вслед за которой здание может быть снесено, а освободившийся из-под него участок – использован для строительства дополнительного отделения полиции, которого так не хватает в этой части столицы.

Во всяком случае, решительные действия нашего правительства могут превратить операцию по захвату «Ориент хауза» в выигрышный политический ход, тогда как дряблость израильской позиции чревата противоположным результатом.

Опасный поводырь

Наблюдая за политическими маневрами Аводы и не имея четкого представления о том, как далеко готовы зайти его партнеры, Ариэль Шарон действует сразу в двух направлениях. С одной стороны, он дарует Пересу ограниченный мандат на проведение переговоров с палестинцами, а с другой – санкционирует возобновление контактов с Партий центра и с религиозными сионистами.

Позволяя министру иностранных дел вступить в прямой диалог с палестинскими лидерами (за исключением Ясера Арафата), премьер-министр пытается предотвратить обострение внутренних противоречий в правительстве национального единства. Что же до возобновления контактов с центристами и с МАФДАЛом, то они призваны обеспечить прочную коалиционную базу правящему кабинету в том случае, если удержать Аводу не удастся.

Шимону Пересу предписано ограничиться обсуждением условий прекращением огня, не вступая в дискуссию по вопросам, связанным с будущим политическим урегулированием. Тем самым глава правительства сохраняет в силе провозглашенный им принцип, согласно которому «переговоры под огнем не ведутся». Прикомандированный к Пересу генерал-майор Гиора Айленд призван гарантировать строго военную направленность санкционированных Шароном контактов, а также их подконтрольность Генеральному штабу, министру обороны и лично главе правительства.

Однако долгий опыт полуподпольных интриг Шимона Переса заставляет опасаться того, что, воспользовавшись предоставленной ему свободой маневра, он попытается навязать Израилю политическое соглашение с палестинцами - или видимость такового. В этом случае премьер-министр не сможет с легкостью отклонить представленный ему проект. Даже будучи уверен в том, что идея Переса несостоятельна, как и прежние его разработки, Шарон окажется вынужден учитывать международную реакцию и позицию израильских левых, которые тут же сплотятся вокруг своего любимца.

Косвенным подтверждением обоснованности таких опасений могут служить недавние заявления министра иностранных дел о целесообразности нового урегулирования по принципу «Сначала Газа», то есть о ликвидации всех израильских поселений района Гуш-Катиф в обмен на прекращение огня. Пока это всего лишь пробный шар, но, продолжая в том же духе, Перес скоро загонит Шарона - и весь Израиль - в настоящую западню.