Страшный день Девятого ава прошел в обычном теперь уже пустозвонстве по поводу «недопустимости принудительной скорби». Политики, установившие День памяти Рабина в качестве обязательной государственной даты, упражнялись в бесчестной полемике, доказывая друг другу – и тем немногим своим оппонентам, которые еще расположены к подобному спору, - что День разрушения Храма не заслуживает официального статуса в Государстве Израиль.

Фотоснимки открытых в траурные часы тель-авивских кафе публиковались газетами как победные репортажи с театра военных действий. И даже на первых, главнейших страницах: как символ долгожданного торжества над тем, что всегда составляло стержень еврейской истории. Как знамение выстраданной в ресторанах победы над памятью и над смыслом.

Можно, все-таки, подивиться тому, что секулярная израильская культура столь охотно аттестует себя гастрономически – в пику горькому, аскетичному атеизму Бренера и Камю, чье достоинство неоспоримо даже для тех, кто верит в Бога Живого. Но не бренеровским мерилом мерить нынешних пошляков-богоборцев, взращенных здесь, в Израиле, тусклой проповедью госпожи Алони и ее почитателей. Каков поп, таков и приход.

Досадно, однако, что зримое равнодушие к Девятому ава характерно для многих израильтян, о которых не скажешь, что - вовсе чужды и враждебны еврейской традиции. Своим поведением на улицах они говорят в этот день, что их собственное бытие проистекает в ином измерении. Но может ли еврейское существование не иметь своей осью, эпицентром своих сюжетов этой особенной даты? Разве что «переменит эфиоп кожу свою, леопард – пестроты свои». Никак не ранее.

Говорят, недостаточная сопричастность израильтян Девятому Ава обусловлена тем, что летняя дата выпадает на период школьных каникул и, как следствие, - не охвачена педагогическими усилиями государственной системы образования. Если это и так, то, наверное, в том только смысле, что прихотью календаря наши школы избавлены от решения непосильной для них задачи: чему учить в связи с приближением Девятого ава? Как передать потомкам растраченный смысл еврейского обитания в истории и культуре? Как сказать им, что все народы любят свою землю оттого, что живут на ней, а евреи, напротив, живут в своей – оттого, что любят ее, бесподобно прочим?

Но то, что не в силах преподать израильским школьникам дезориентированная, изверившаяся в себе система образования, преподносится градом булыжников: с Храмовой горы - вниз, на головы молящимся у Стены плача. Преподносится толпами арабских погромщиков, сжигающих перед услужливой телекамерой макет иерусалимского Храма. Наша история всегда готова освежить память тем, кто ее забывает.

Ровно год прошел с тех пор, как в Кемп-Дэвиде взялись за раздел Иерусалима, и этот год был особенно богат напоминаниями подобного рода. Разгромлена и сожжена йешива у гробницы Йосефа в Шхеме. Не осталось следа от древней синагоги в Иерихоне. Беспрепятственно уничтожаются – даже теперь, после смены израильского правительства - исторические сокровища Храмовой горы. То, что к вящему ужасу ЮНЕСКО творится талибами в Афганистане, не идет ни в какое сравнение с этим целенаправленным, систематическим вандализмом, но – во имя «мирного процесса» - хранители древней культуры закрывают глаза. И наконец: не только молящимся иудеям, но даже еврейским туристам закрыт теперь доступ на Храмовую гору.

Верно, все это не смутит одурманенного беспамятством израильтянина, и только подлинное землетрясение способно напомнить ему, что он еще не в раю. Однако и землетрясением одарил нас минувший год - так, что проснулись многие из привыкших к сладостной дреме. И стало как-то понятно, что не откупится Тель-Авив руинами Иерусалима; не сохранит свой покой, отдав на заклание «фанатиков-экстремистов». И показались нелепым анахронизмом открытые в Черный день на приморских бульварах кафе.

Вспомнили о «национальной борьбе»

Тон редакционных статей газеты «Гаарец» заслуживает специального исследования. Сочиняющий эти статьи аноним-вольтерьянец (кажется, им является Йоэль Маркус) обитает в особенном мире, обустроенном столь же разумно, как Европа в конце XIX столетия. Все в этом мире развивается по законам необратимого, поступательного прогресса, и задача газетного гуру в том, чтобы вовремя направлять свой мощный прожектор, излучающий «свет естественного разума», в нужное место – дабы вовсе не оставалось темных углов; дабы не оказалось, что кто-то живет, не ведая, как ему жить положено благонамеренной либеральной доктриной.

С вознесенной до самых небес капитанской рубки нашему анониму виден весь мир – от края до края, издревле - и до конца поколений. С равной строгостью он рассылает свои поучения американским республиканцам, поедающим друг друга племенам Центральной Африки, боснийским сербам, «развязавшему преступную войну на Кавказе» правительству России. Иногда осмеливается давать советы Евросоюзу и даже Лиге арабских государств, но – с непременной осторожностью: дескать, непродуманными шагами способствуют вызреванию негативных тенденций в израильском обществе.

30 июля «Гаарец» осудила еврейских «Ревнителей Храмовой горы», назвав их членами «мелкой экстремистской организации, провоцирующей ежегодные инциденты Девятого ава». Правительство и полиция удостоились скупой похвалы за то, что, как обычно, не пустили евреев на Храмовую гору. Арабских депутатов кнессета и лидеров палестинцев газета слегка пожурила: мол, несмотря на полную и очевидную беспочвенность выдвинутых ими обвинений, они «не приложили должных усилий к обузданию страстей, а, напротив, способствовали беспорядкам».

Здесь поражает убежденность цитируемого автора в том, что он имеет с палестинскими лидерами общую систему координат, пусть и за счет еврейских национальных интересов. Но, как уже отмечалось выше, редакционная колонка «Гаарец» пишется в непостижимой для обычного смертного атмосфере горних миров, где господствует принцип непреложно разумного устройства Вселенной.

Впрочем, осуждение в адрес арабов тут же смягчается напоминанием о той «сильнейшей чувствительности к проблемам Храмовой горы и Старого города в Иерусалиме, которая характерна для исламского мира в целом». О еврейской чувствительности к этим проблемам газете ничего не известно.

На следующий день аноним-вольтерьянец возвращается к тематике Девятого ава. Первым делом он оборудует для себя удобную идеологическую позицию и затем уже начинает обстрел противника:

«В эти дни насилия и каждодневного террора, когда широкая парламентская коалиция призвана сплотиться в продолжительной национальной борьбе, некоторые законодатели проявляют избыточную активность в области принудительного внедрения жизненных норм посредством ограничений и запретов, налагаемых на израильского гражданина. Особенно отличаются этим, как всегда, депутаты кнессета от религиозных партий, находящие теперь нужным протянуть длинную руку государственного законодательства в сферу вкуса и личного стиля жизни».

Если «Гаарец» вспомнила о «продолжительной национальной борьбе» и о необходимости политической консолидации, религиозные депутаты задумали что-то невероятное! – испугается неискушенный читатель. Но, оказывается, речь идет о священном праве тель-авивцев беспрепятственно посещать рестораны в главный день еврейского траура. Да и тут-то религиозные партии всего лишь настаивают на соблюдении действующего израильского законодательства, однако «Гаарец» полагает, что они толкуют его «слишком строго и архаически». В самом деле, можно ли отнести кафе и рестораны к «увеселительным заведениям», открытие которых запрещено законом Девятого ава?

И снова – о «легитимности культурной полемики, ищущей желательный для Израиля характер общественных регуляций Девятого ава» и о «недопустимости принудительной скорби». Но много ли было открытой, культурной полемики прежде, чем назначили День памяти Рабина официальной траурной датой? Прежде, чем лишили исконного имени площадь Царей Израилевых в Тель-Авиве? И куда деваются к ноябрю рассуждения о недопустимости принудительной скорби?

Порочная практика

В отношении национальных вопросов, значимых для еврейского религиозного чувства, все наше законодательство отмечено тягостной и неуместной двусмысленностью, но апогеем абсурда и даже явным надругательством над принципами демократии является устоявшаяся практика государственного запрета на посещение евреями Храмовой горы. Можно ли представить себе более явную дискриминацию, чем запрет подобного рода?

Говоря точнее, само израильское законодательство такого запрета в себе не содержит и, хочется верить, содержать не может. Но каждая попытка еврейского восхождения на Храмовую гору сопровождается решительным заявлением полиции о том, что она несет в себе угрозу общественному благополучию - ввиду вероятной насильственной реакции со стороны арабов. Верховный суд справедливости внемлет этим предупреждениям и, не меняя уже устоявшихся формулировок, лишает евреев религиозной свободы.

Примечательно, однако, что ни в каких других случаях БАГАЦ не идет навстречу полицейским предупреждениям подобного рода. Реформистские женщины отстояли свое право молиться в талесах у Стены плача, несмотря на протесты ультраортодоксов. Если последние угрожают беспорядками и насилием, значит, полиция должна сосредоточить там такие силы, какие потребуются для пресечения любых эксцессов, постановил БАГАЦ. И точно так же – в отношении политических шествий «Шалом ахшав» по центральным улицам Иерусалима, где большинство жителей с негодованием относится к манифестациям указанного движения.

«Сброд не может диктовать демократии, и уступка угрозам насилия стала бы недопустимой наградой тем, кто покушается на осуществление гражданского права», - именно такими словами квалифицирует Высший суд справедливости всякую ситуацию, связанную с опасностью для «общественного благополучия». Но в отношении Храмовой горы – все иначе.

Велика ли на самом деле опасность? Она, конечно, имеется, и пренебрегать ею не стоит, но если бы Государство Израиль и его правоохранительные органы проявили должную решимость в защите еврейского права молиться на Храмовой горе, то они смогли бы обеспечить его посильной ценой, то есть - без слишком долгих и обременительных беспорядков. Об этом красноречиво говорит следующий пример, который уже отмечался израильской прессой.

По истечении тридцати дней с кончины Фейсала Хусейни палестинцы вознамерились повторить многотысячную демонстрацию в Иерусалиме – такую же, как в день его похорон. Израильская полиция утверждала, что попытка запретить повторное шествие вызовет массовое насилие со стороны арабов, но министр внутренней безопасности Узи Ландау не внял этим резонам, и все обошлось в высшей степени благополучно. Просто, как не раз утверждал БАГАЦ, нужно сосредоточить в соответствующем месте столько сил, сколько потребуется для того, чтобы обеспечить израильским гражданам возможность воспользоваться теми правами, которые гарантированны им законодательством нашей страны.