Общественное мнение не благоволит к юридическому советнику правительства, настаивающему на том, что использование Омри Шарона в качестве личного эмиссара премьер-министра противоречит израильскому законодательству. Согласно проводимым опросам, большинство израильтян полагает нужным предоставить Шарону свободу в выборе средств политического диалога. И, если в силу своих традиций арабы с особым доверием воспринимают посольство державного отпрыска, то пусть будет отдана дань левантийским условностям; кому от этого станет хуже?

Результаты опросов отражают стихийное сочувствие израильтян к сильному лидеру, которого норовят опутать по рукам и ногам паутиной юридической казуистики. Примечательно, однако, что в том же духе высказываются сегодня многие публицисты, снискавшие знаменитость своими просвещенными взглядами, пиететом к праву и умением воспротивиться торжеству популизма.

«Бомбежки Газы вас не смущают, а визиты Омри Шарона к Ясеру Арафату, оставшиеся едва ли не единственной ниточкой связи между Израилем и палестинцами, выводят вас из себя?», - вопрошают неожиданные радетели премьер-министра, предлагая своим оппонентам альтернативную шкалу для оценки действий правительства.

Сам Ариэль Шарон дает пищу сочувственным комментариям, намекая на то, что, направляя своего сына к палестинскому лидеру, он способен положить конец кровопролитию и избежать лишних жертв. По этой причине он требует от БАГАЦа незамедлительного вердикта, настаивая на правомочности и целесообразности принятого им решения.

Эльяким Рубинштейн не хочет отстаивать перед судом позицию, которую сам он считает несостоятельной в юридическом отношении, и Шарону приходится доверять представительство своих интересов частным адвокатам. Этот казус может расцениваться как еще один аргумент в пользу планируемого министром юстиции разделения функций юридического советника правительства и генерального прокурора. Не секрет, что нынешнее положение вещей, при котором указанные функции совмещены, фактически лишает правительство услуг юрисконсульта, действующего в его интересах.

Но это побочное замечание почти не касается темы нашего рассуждения. Автор не намерен вдаваться в детали данной проблемы, равно как и в вопрос о том, законны ли действия Ариэля Шарона, связанные с поездками его сына в Рамаллу и Газу: БАГАЦ рассудит. Даже неожиданное для записных ревнителей права предпочтение левантийских традиций израильскому законодательству интересует меня постольку-поскольку (нужно быть очень наивным человеком, чтобы всерьез ожидать последовательности от этих господ).

Более важным мне представляется вникнуть в суть поручения, возложенного на Омри Шарона, сделав в этой связи определенные прогнозы на будущее.

Плюнь да поцелуй у злодея ручку

Разумеется, я не могу знать, что именно говорилось Ясеру Арафату сыном премьер-министра. Мне неизвестно, в чем состоит конкретный политический смысл его миссии, и я не стану судить о том, явилась ли она отклонением от принципа «Мы не вступим в переговоры с противником под огнем». Обещая вникнуть в суть поручения, возложенного на Омри Шарона, я отдаю себе отчет в том, что многие эту «суть» не признают и не заметят, посмеявшись над избранным мною ракурсом отношения к данной проблеме.

Неделю назад мне вспомнилась легенда о Мидасе, прикосновение которого все обращало в золото, и я заметил, что Арафат обладает аналогичным даром; беда лишь в том, что вовсе не золото выходит из-под его рук. Но еще раньше мне доводилось слышать от одной особы, подверженной время от времени мистическим вдохновениям, что рукопожатие Арафата меняет людей. Дескать, все израильские лидеры, соглашавшиеся пожать злодееву ручку, вели себя после этого очень странным образом, губительным для них лично и для их страны.

Подозревая, что действие данного правила распространяется и на журналистов, я последовательно избегал ситуаций, в которых мог бы оказаться перед дилеммой подобного рукопожатия в ходе какого-нибудь саммита или коллективной поездки в Газу, организуемой Центром мира на Ближнем Востоке. И, разумеется, я всегда высоко ценил заявления Шарона о том, что он не пожмет арафатову руку.

В этом виделось важное обетование: ведь соглашения с ООП заключаются израильскими правителями не иначе, как после того, как сами они становятся соучастниками Арафата. Именно соучастниками и приспешниками, а никак не партнерами (последнее, по всей вероятности, в принципе невозможно).

Понятно, что в настоящее время израильское правительство не способно полностью отказаться от контактов с палестинскими лидерами. Естественно предположить, что чиновники и генералы, осуществляющие такие контакты, зачастую не могут (да и не хотят) уклониться от рукопожатия с Арафатом. Но чиновники – не ровня премьер-министру, как в практическом, так и в символическом отношениях. Дышать нашим трудным воздухом значительно легче, когда глава правительства способен наложить на себя подобное ограничение и сохранять приверженность данному слову.

Но с помощью своего сына Ариэль Шарон сумел вступить в доверительный и непосредственный диалог с Арафатом, по-прежнему избегая личной встречи с главой ООП и сопутствующих ей церемоний. Именно в этом мне видится суть данной миссии, которую не мог выполнить для премьер-министра никто другой.

Судить о ее законности я не берусь, хотя после того, как главными эмиссарами у нас побывали Йоси Гиносар (обширные коммерческие связи с ПА, то есть зависимость от ее учреждений) и Гилад Шер (сочетание государственной службы с частной адвокатской практикой) будет странно узнать, что именно Омри Шарон оказался персоной нон грата. Действительно важным мне представляется то, что, посылая своего сына к Ясеру Арафату, премьер-министр почти пожимает злодееву руку. В этом видится более серьезный повод для беспокойства, чем в изменившемся отношении Шарона к иордано-египетской инициативе.

Зигзаг

Если бы слово «зигзаг» не прилипло к Эхуду Бараку в последний период его пребывания у власти, оно прилепилось бы к Ариэлю Шарону в связи с недавней операцией ЦАХАЛа в секторе Газы и изменившимся отношением премьер-министра к иордано-египетской инициативе.

Об этой инициативе заявлялось неоднократно, что она non-started, то есть не может рассматриваться даже как первоначальный базис для переговоров с палестинцами, возобновление которых премьер-министр считает возможным только на сформулированных им условиях. Было известно, что Шимон Перес склонен принять предложение Египта и Иордании после внесения в него соответствующих корректив. Утверждалось даже, что министр иностранных дел рассчитывает полностью изменить содержание данного документа, оставив от него одно название и ни к чему не обязывающую оболочку.

Но Шарон не без оснований утверждал, что задуманное Пересом пресуществление – не более чем иллюзия. И действительно, иордано-египетская инициатива сохранила свою основную сущность, претерпев четыре последовательных редакции. Вряд ли она изменит ее теперь, когда израильский премьер-министр согласился принять ее к рассмотрению.

Первыми об изменившемся отношении Шарона к данному документу услышали участники состоявшегося на этой неделе заседания кабинета. Вслед за тем глава правительства изложил свою позицию в беседе с бельгийским министром иностранных дел Луи Мишелем (Бельгия станет следующим президентом Евросоюза, и Шарон был весьма заинтересован в том, чтобы произвести благоприятное впечатление на своего собеседника). Так или иначе, иордано-египетская инициатива стала к настоящему времени базисом закулисных переговоров, ведущих к возобновлению официального диалога между Израилем и ПА.

Данная инициатива предписывает Израилю прекратить блокаду территорий, отвести подразделения ЦАХАЛа на позиции, которые они занимали к началу «интифады эль-Акса», и полностью заморозить строительство в поселениях. От палестинцев требуется возобновление сотрудничества с Израилем в сфере борьбы с террором и принятие определенных мер к прекращению подстрекательской пропаганды.

Далее, Иордания и Египет настаивают на выполнении всех подписанных до настоящего времени израильско-палестинских соглашений и на возобновлении переговоров о постоянном урегулировании, которые предлагается завершить в течение одного года. При этом Израилю и ПА предписывается «продвигать достижения», отмеченные в ходе переговоров при правительстве Эхуда Барака.

Нетрудно заметить, что данное предложение в корне противоречит израильским интересам и политическим планам самого Ариэля Шарона. Последний в принципе не желает возобновления переговоров о постоянном урегулировании, полагая нужным стремиться к долгосрочному промежуточному соглашению, далекому по своему характеру от амбициозных целей бывшего премьер-министра. И тем более Шарон не заинтересован в том, чтобы учитывать «достижения» прерванного в феврале политического процесса, то есть, по сути дела, предложение Клинтона.

Но и в остальных своих пунктах иордано-египетская инициатива противоречит ожиданиям тех, кто привел Шарона к власти. В связи с выдвигаемым требованием о выполнении всех подписанных ранее соглашений нужно заметить, что над Израилем по-прежнему висит дамоклов меч «третьего этапа передислокации». В палестинском понимании это означает грандиозное отступление ЦАХАЛа в Иудее и Самарии, после которого под израильским контролем останутся только военные базы в пределах своего охраняемого периметра и еврейские поселения. Последние предполагается удушить с помощью очередного замораживания строительных проектов.

Даже в том случае, если израильскому правительству удастся внести в иордано-египетскую инициативу очень существенные коррективы, ее основные параметры останутся неизменными. Согласившись на них, Ариэль Шарон не просто начнет переговоры под огнем – он попросту капитулирует перед палестинским террором, обуздание которого является его первейшей задачей.

Похвала здравомыслию

После семимесячного кровопролития, развязанного по приказу Ясера Арафата, после полного и несомненного краха всех достигнутых ранее договоренностей с палестинцами, от израильского правительства позволительно требовать внятной, постижимой логики в принимаемых им решениях.

Что означает сегодня третий этап передислокации? Даже в том случае, если его масштабы окажутся минимальными, будет необходимо спросить, в чем состоит смысл этих уступок. Все мы имели возможность убедиться в том, что однажды переданные палестинцам территории навсегда становятся неприкасаемой зоной их военного и политического контроля. Растоптав собственные обязательства, Арафат может быть уверен в том, что ЦАХАЛ не займет ни хевронский квартал Абу-Снена, ни окрестности Бейт-Хануна в секторе Газы, откуда ведется минометный обстрел Сдерота и других населенных пунктов в пределах «зеленой черты».

Что бы ни говорилось о последовательности событий, имевших место 17 апреля, когда подразделения ЦАХАЛа поспешно покинули зону А, ясно, что произошедшее в этот день подтверждает необратимость израильских территориальных уступок. Какие же после этого могут быть аргументы в пользу дальнейшего отступления, сколь бы мизерными ни были его масштабы? Что же до «третьего этапа», то он сулит Израилю вовсе не мизерное отступление в Иудее и Самарии, после которого не сократится, а возрастет число очагов конфронтации.

Именно к такому результату нас неизбежно приведет согласие правительства на выполнение всех подписанных ранее соглашений. Палестинцы убедительно доказали, что их собственные обязательства перед Израилем могут быть в любой момент нарушены без каких бы то ни было политических последствий для них самих. После этого возвращаться в ведущую к катастрофе колею «Осло» можно только по слабости и безволию. От Ариэля Шарона все еще позволительно ждать принципиально иных решений, отличительным признаком которых должно быть их соответствие элементарным требованиям здравого смысла.