Внятные, уравновешенные статьи Надава Шаргая принадлежат к числу редких материалов "Гаарец", позволяющих владельцам и редакторам этой газеты утверждать, что ее страницы открыты для публикации самых разнообразных мнений по актуальным политическим вопросам.

Большего от них никто не ожидает: говорить о сбалансированности редакционного курса "Гаарец", то есть о соблюдении должных пропорций в подборе материалов правого и левого толка, в принципе невозможно. Идеологическая ангажированность данного издания столь очевидна, что ее не пытаются оспаривать даже самые отъявленные святоши, ратующие на словах за объективность и профессионализм израильских СМИ.

Надав Шаргай, Йсраэль Харель, Яир Шелег и другие, крайне немногочисленные авторы "Гаарец", выступающие с правых позиций, могут сказать о себе то же самое, что говорил когда-то профессор Исраэль Эльдад, видный идеолог национального лагеря и один из лучших израильских публицистов. Свои статьи на страницах откровенно левой газеты он сравнивал с мезузой на дверях публичного дома. Произошедшие с тех пор перемены касаются разве что пропускной способности заведения: количество и назначение мезузот осталось при этом прежним.

Частые упреки в адрес "Вестей" могут быть отражены с помощью простого и справедливого утверждения: правая ориентация ведущей русскоязычной газеты — в той мере, в которой она является достоверным фактом, а не плодом досужего мифотворчества интересантов, - далека от тотальной приверженности "Гаарец" самым радикальным ориентирам противоположного политического направления. Об этом уместно вспомнить в связи с готовящейся передачей Второго телеканала о предвыборных симпатиях репатриантов и предполагаемой роли "Вестей" в качестве главного определителя настроений "русского" электората.

Вышесказанное является предисловием к нескольким цитатам из недавней статьи Надава Шаргая, проводящей убедительное сравнение между нынешними событиями и арабским восстанием 1936-1939 гг., история которого поучительна для нас во многих отношениях:

Что ни день, то новые похороны, - писал Ури-Цви Гринберг в 1936 году. — Народ свыкается с рутиной убийства, и я слышу наших вождей, повторяющих: "Мы сумеем вас защитить!". Так твердят они уже четыре месяца, но бойне не видно конца". С тех пор прошло шестьдесят четыре года, и история повторяется. Кровь льется уже третий месяц, но мы слышим от своих вождей все те же постылые заклинания. И - точно так же, как в дни великого поэта — "словно мыши, таятся люди в селениях и городах".

Эхуд Барак знаком с этим произведением. Две недели назад Шломо Фильбер, житель Псагота и исполнительный директор Совета поселений, посетил канцелярию премьер-министра, прихватив с собой оттиск "Повседневного погребения". Слегка смутившись, Эхуд Барак обратился к посетителям с пространным суждением о творчестве Ури-Цви Гринберга. Вместе склонившись над книгой, глава израильского правительства и представители расстреливаемых поселенцев читали неустаревающий текст:

Четырежды исполнилась луна,
охота длится, устали не зная.
Арабские ружья палят, ведется отстрел.
По норам забились еврейские зайцы,
еврейские самки и вместе с ними
трепещущие самцы.

Жители поселения Кфар-Даром, с которыми премьер-министр встретился в больнице "Сорока", где оказались изувеченные террористами дети, тоже говорили с Бараком об истории. Они напомнили ему, что в те самые дни, когда Ури-Цви Гринберг писал "Повседневное погребение", Тувья Миллер боролся с арабскими погромщиками, пытавшимися изгнать его с болотистой земли, которую он приобрел возле деревни Дир эль-Балах.

Со временем на купленной им земле было основано поселение Кфар-Даром. Миллер был вынужден отступить, но в 1946 году туда вернулись евреи. Затем разразилась Война за независимость, в ходе которой окрестности Газы захватили египетские войска. Позже, по окончании Шестидневной войны, евреи снова вернулись в Кфар-Даром (по решению правительства Голды Меир) и затем — еще раз, в 1989 году (по решению правительства Переса и Шамира).

Дырки в стенах

Таким образом, битва за Кфар-Даром ведется уже седьмое десятилетие. Надав Шаргай напомнил нам, как она начиналась. Вспомним же и о том, что положило конец кровавым событиям 1936-1939 гг. После долгих и бесплодных попыток подавить партизанскую войну, угрожавшую британским тылам на Ближнем Востоке в преддверии рокового столкновения с нацизмом, англичане стали бомбить арабские города. Одновременно с этим летучим отрядам Орда Уингейта был дан мандат на осуществление жестоких акций возмездия в среде поддерживавшего бандитов арабского населения.

Именно этому британскому офицеру был обязан ПАЛМАХ своими первыми боевыми навыками. Уингейт, имя которого носит теперь израильский Институт физкультуры, научил евреев тому, что, огородившись заборами, они не смогут себя защитить. Одержать победу можно только в том случае, если обороняющаяся сторона сумеет перехватить инициативу и заставит врага почувствовать, что почва уходит у него из-под ног. Но сегодня не арабы, а мы испытываем подобное ощущение. И, коль скоро правительство не может нас от него избавить, стоит ли удивляться тому, что состоятельные радетели "мирного процесса" из северных пригородов Тель-Авива поспешно скупают недвижимость в Нью-Йорке и во Флориде?

Что же касается наших "бомбежек", то об их эффективности лучше всего говорит недавняя просьба, адресованная кабинету начальником Генерального штаба. "Только не требуйте от меня снова дырявить стены! — взмолился Шауль Мофаз. — Лучше вовсе отказаться от всякого ответа на палестинские теракты, чем позорить ЦАХАЛ подобными акциями возмездия".

Дырки в стенах — таков, по меткому выражению начальника Генштаба, единственный результат израильских ракетных ударов по предварительно покинутым террористами палестинским объектам. В этой связи позволительно указать на несостоятельность заявлений Эхуда Барака и некоторых министров, согласно которым правительство не ограничивает ЦАХАЛ в выборе средств подавления арабского террора. На одном из этапов нынешнего кризиса Шауль Мофаз представил правящему кабинету план военных мероприятий в Иудее, Самарии и Газе. Все участники заседания — от Йоси Бейлина до Фуада — были едины во мнении о том, что осуществление данного плана означает одно: война.

Начальник Генштаба понял, что его предложение отвергнуто, и с тех пор он воздерживается от выдвижения решительных инициатив военного характера. Пользуясь этим, министры твердят, что им не приходится блокировать планы ЦАХАЛа, исходя из соображений политического характера. То же самое повторяет Эхуд Барак, которому, как заметил когда-то Натан Щаранский, в любой ситуации важно "избежать лингвистической лжи".

На двух фронтах

В прошлом я не скрывал своего сочувственного отношения к одностороннему выводу израильских войск из Ливана. Более того, даже теперь, когда оправданность данного шага кажется сомнительной многим из тех, кто поддерживал его до недавнего времени, я полагаю, что стратегические преимущества отхода к международной границе на севере обладают положительным потенциалом, перевешивающим неизбежные минусы всякого отступления.

Однако в свете сегодняшнего поведения премьер-министра эти преимущества тают буквально на глазах. Пытаясь избежать войны на два фронта, Эхуд Барак дает "Хизбалле" возможность возобновить локальную конфронтацию на склонах Хермона, в окрестностях фермы Шебаа. Несмотря на потери ЦАХАЛа и вопреки звучавшим весной обещаниям премьер-министра, Израиль воздерживается от применения силы против сирийских объектов в Ливане.

Таким образом, "Хизбалла" возвращается к прежнему, оптимальному для нее режиму военного противостояния с Израилем. Перманентное кровопускание возобновляется, когда мы уже лишены тех тактических преимуществ, которые обеспечивала нам до недавнего времени приграничная зона безопасности. Сирия снова может давить на Израиль, не рискуя своими военными и экономическими интересами в Ливане. Будет странно, если она не воспользуется представившейся ей возможностью.

В то же время расчеты Барака кажутся сегодня очень сомнительными. Эскалация конфликта на территориях со значительной вероятностью приведет "Хизбаллу" к ужесточению конфронтации вдоль израильско-ливанской границы, в результате чего избежать войны на два фронта будет все равно невозможно. И наоборот: рано или поздно значительный успех "Хизбаллы" на севере вынудит израильское правительство к жестким ответным действиям, эффект которых окажется разрушительным для предпринимаемых ныне попыток возобновить диалог с палестинцами.

Если же Барак снова найдет возможность воздержаться, то беспрепятственный натиск "Хизбаллы" вдохновит палестинские массы на новое выступление против Израиля. Взаимозависимость двух фронтов, ливанского и палестинского, является теперь несомненным фактом, и, отказываясь от стратегической инициативы на обоих направлениях, правительство Израиля лишь стимулирует растущую агрессивность арабского мира.

Конституционный суд

Осуждение Шимона Шевеса, бывшего генеральным директором министерства главы правительства при Ицхаке Рабине, укрепляет общественное доверие к израильской правоохранительной системе. Высокопоставленный чиновник, бывший правой рукой канонизированного посмертно премьера, признан виновным в получении взятки и злоупотреблении должностными полномочиями. Вынесенный Шевесу приговор неизбежно бросает тень на его покойного патрона, но это не остановило судью, изучившего обстоятельства злополучной сделки с Тайванем.

Вместе с тем необходимо отметить, что израильская правоохранительная система заслуживает доверия лишь в той части своей деятельности, которая касается уголовного судопроизводства. В вопросах конституционного права нынешняя ситуация далека от совершенства. Узурпация полномочий законодательной власти, осуществляемая Высшим судом справедливости под началом Аарона Барака, вызывает острейшее недовольство израильского общества, будучи катализатором опасных процессов гражданского отчуждения.

В этой связи заслуживает внимания успешная инициатива Элиэзера Коэна (НДИ), добившегося на прошлой неделе утверждения (в предварительном чтении) поданного им законопроекта о создании в Израиле Конституционного суда. Встреченный в штыки правительством, министерством юстиции и БАГАЦом, этот законопроект получил поддержку парламентского большинства, сделавшись первым шагом на пути к кардинальной общественно-политической реформе.

Элиэзер Коэн настаивает на том, чтобы любой юридический вопрос, выявляющий возможное противоречие между каким-либо Основным законом и обычным законодательным актом, выносился на разбирательство Конституционного суда. Тем самым он бросает вызов нынешней практике, при которой БАГАЦ может использовать подобное противоречие, истинное или мнимое, для отмены введенной кнессетом законодательной нормы.

В соответствии с поданным предложением, в состав Конституционного суда должны войти три члена Верховного суда, два представителя раввината, мусульманский кади, четыре профессора, рекомендованных Советом по высшему образованию, и выдвинутый Сохнутом представитель репатриантов (всего — 11 человек). Данная схема может быть оспорена в той или иной своей частности, однако в целом она позволяет создать представительный форум, решения которого по принципиальным, ценностным вопросам будут заслуживать большего доверия, чем нынешние вердикты БАГАЦа.

Инициатива Элиэзера Коэна вызвала резкую критику со стороны юридического истеблишмента и левых политиков, удовлетворенных существующей ситуацией, при которой ценностные решения по конституционным вопросам выносит Высший суд справедливости во главе с Аароном Бараком. На мой взгляд, в этой критике может быть выявлен единственный содержательный тезис: до утверждения конституции, как таковой, не следует создавать механизмов контроля за ее соблюдением. Однако и этот тезис может быть оспорен по существу.

Во-первых, в Израиле действует конституция де-факто, представляющая собой совокупность утвержденных до настоящего времени Основных законов и ряд дополнительных актов, затрагивающих различные аспекты государственного устройства. То, что этот пакет до сих пор не имеет статуса конституции, является частной проблемой, не отменяющей необходимости должного надзора за исполнением действующих правовых норм. И, во-вторых, надзор подобного рода давно уже осуществляется БАГАЦом, хотя эта инстанция никогда не была объявлена конституционным судом.

Свершившаяся узурпация полномочий соответствуют юридическим воззрениям и личным амбициям Аарона Барака, но это не значит, что кнессет обязан отступить перед волей одного человека, сколь бы ни был высок его авторитет в глазах "просвещенного общества", ценности которого он навязывает всем без исключения израильтянам. В этой связи заслуживает упоминания принятое на днях решение БАГАЦа, согласно которому призыв Биньямина Кахане бомбить Умм эль-Фахм является подстрекательством, а на славословия интифаде, звучащие из уст арабского журналиста Мухаммада Джабарина, распространяется принцип свободы слова. Данный вердикт лишний раз подтверждает относительность ценностей, предлагаемых нам БАГАЦом.

Гнев громовержца

Принятый в Израиле уровень политической культуры не дает возможности отмести обвинения премьер-министра в адрес Авигдора Либермана как явную нелепицу. В прошлом израильская оппозиция неоднократно делала глазки арабским партнерам, предлагая им дождаться смены власти в нашей стране, чтобы затем заключить с новым правительством "более выгодную сделку". Чаще этим грешили левые, но и Биньямин Нетаниягу посылал приветливые намеки Хафезу Асаду со скамей оппозиции.

Не желая вникать в хитросплетение личных и деловых отношений бывших партнеров по сделке "Бар-Он за Хеврон", равно как и в их интересы, связанные с палестинской администрацией, я бы хотел обратить внимание на причины, побудившие Эхуда Барака бросить столь резкие обвинения в адрес Авигдора Либермана.

В разведывательных сводках, которые ежедневно ложатся на стол премьер-министра, содержится множество сведений, огласка которых может стать поводом для общественного скандала. Бараку была необходима особая причина, чтобы использовать пикантную подробность, выловленную всеведущими спецслужбами, в контексте публичной полемики.

Прежде всего, поступок главы правительства говорит о том, что он воспринимает Авигдора Либермана как серьезного политического противника. В противном случае Барак не стал бы пикироваться с ним столь неожиданным образом. Кроме того, в действиях премьер-министра просматривается личная обида на лидера НДИ, связанная, по всей вероятности, с недавним парламентским выступлением Либермана.

Барака не могло не задеть упоминание о маршале Петене как о французском "солдате номер один". И, разумеется, ему — "продолжателю дела Рабина" - неприятно сравнение "Осло" с Мюнхенским соглашением.

С ноября 1995 года это сравнение почти исчезло из лексикона национального лагеря, хотя при серьезном отношении к проблеме следовало бы сказать, что оно делает честь архитекторам "Осло". Заключенное в 1938 году Мюнхенское соглашение имело свою политическую логику, которая лишь задним числом была опровергнута реальным ходом событий в Европе. "Осло" же изначально представляло собой самоубийственную авантюру, неизбежный исход которой был ясен всякому здравомыслящему человеку.

Вскоре после Войны Судного дня в Израиле стал широко известен старший лейтенант Симан-Тов, офицер разведки Южного военного округа. Он прославился тем, что накануне войны упорно указывал на подготовку египетской агрессии, хотя его суждения находились в явном противоречии с господствовавшей тогда политической концепцией и вызывали острое недовольство ослепленного ею воинского начальства. Но если в 1973 году старший лейтенант Симан-Тов был трагически одинок, то при заключении Норвежских соглашений тысячи израильтян — политиков, ученых и публицистов — твердили о том, что сделка с Арафатом неминуемо приведет к катастрофе.

Какого еще результата следовало ожидать государству, не позаботившемуся о том, чтобы отделиться надежной границей от создававшейся его собственными руками вражеской армии? Наша сегодняшняя ситуация, включая линию фронта в Гило, была в деталях предсказана еще тогда, когда большинство израильтян бездумно предавалось эйфории "долгожданного мира". Журнал "Некуда" перепечатал недавно дюжину подобных предсказаний, и к этой скромной подборке можно было бы добавить несколько увесистых томов.

Безотносительно к давнему спору между правыми и левыми, "Осло" было и остается непревзойденным политическим безумием, в сравнении с которым даже Мюнхенское соглашение может считаться разумным, взвешенным шагом. Но люди, которые навлекли на Израиль этот кошмар, все еще остаются легитимными участниками ведущейся в нашей стране политической дискуссии.

Барак не принадлежит к их числу, поскольку при заключении "Осло" он еще оставался военным и даже успел засвидетельствовать свое несогласие с некоторыми положениями данного договора. Сделавшись затем министром внутренних дел, он оказался единственным членом левого кабинета, воздержавшимся при голосовании по "Осло-2". Но в нервной реакции премьер-министра на выступление "историка Либермана" проглядывается страх перед неизбежным приговором истории тому, что принято теперь называть "делом Рабина".