Недавно опубликованный ежегодный «отчет о бедности» в очередной раз констатировал быстрый, опережающий все прочие экономические и демографические показатели рост числа израильтян, живущих «за чертой». На этот раз не за «зеленой линией», а за «чертой бедности».

На удручающем фоне этой статистики вполне убедительно прозвучали «репортажи с мест». Телевидение показало нам пустые холодильники, голодных детей, старушек, собирающих овощи на свалках. Картины реальной бедности. Крайней бедности. Нищеты.

В газетах промелькнуло интервью с И.Штессманом, директором Службы Национального Страхования - он обещал страшный социальный кризис в 2003 году. Заодно на глаза попались несколько блестящих эссе, рассказывавших о сползании Израиля в самую гущу третьего мира. Стало быть, даже на фоне роспуска парламента «отчет о бедности» не прошел незамеченным.

Социальная проблематика живет в нашем сознании. Правда, к «отчету о бедности» она — как и упомянутые репортажи — отношения не имеет — разве что повезло с «таймингом». Беднейшие израильтяне с трудом сводили концы с концами и до публикации отчета. Более того, многие из тех, кто не рассматриваются национальной статистикой как бедные, также нуждаются в самом необходимом. Поэтому «отчет о бедности» с неизбежностью становится объектом жестокой критики. Действительно: он оперирует произвольной чертой бедности, вдобавок, изменяющейся от года к году. Да и социальная динамика, отслеживаемая от одного отчета к другому, не слишком убедительна. В таком случае, зачем его публиковать? Исключительно ради создания «тайминга»?

К сожалению, наиболее содержательный аспект «отчета о бедности» в который раз остался за рамками общественного обсуждения, хотя и хорошо известен специалистам. Дело в том, что самому этому отчету, во всяком случае, в его нынешнем виде, нет места на израильской статистической карте. Или, точнее, он должен был бы давать из года в год одну и ту же нулевую итоговую строчку. В самом деле: согласно действующему в Израиле определению бедности, безотносительно к общему состоянию экономических дел бедных в стране вообще не должно быть! Между тем, как мы видим, ситуация совсем иная.

2

Прежде всего, выясним, что такое бедность в Израиле.

Разделим все население страны пополам своеобразной имущественной медианой — так, что с одной стороны окажется та половина израильтян, чьи доходы выше этой медианы — суммы Х, а с другой — та половина, чьи доходы ниже этой суммы. Очевидно, что Х — это вовсе не средняя зарплата по стране, то есть не общая сумма зарплат, деленная на число их получателей. Средняя зарплата только что опустилась ниже отметки 7000 шекелей в месяц. Медиана Х еще ниже — она составляет примерно 6400 шекелей.

По определению, оспаривать которое я в данной статье не стану, бедным в Израиле считается тот, чей доход не превышает половины от «медианного». При этом всевозможные пособия (например, пособия на детей, по обеспечению прожиточного минимума, по старости и т.д.) резонно полагаются частью дохода. Поэтому можно дать и другое, эквивалентное определение бедности: бедными в Израиле считаются те, кого полагающиеся им социальные пособия не поднимают выше отметки 50% от медианы доходов.

Следует иметь в виду, что сама по себе медиана никак не помогает нам с окончательным расчетом уровня бедности. Статус бедности мы присваиваем не индивидууму, а семье (частным случаем которой явяляется индивидуум-одиночка), так что итоговые расчеты оказываются чуть сложнее. Тем не менее, базой для них является все та же медиана.

Установив, кто признается в нашей стране бедняком, вспомним, что активнейшим участником статистической игры является система социального обеспечения, устанавливающая размеры выплачиваемых беднякам пособий. Полагаю, никто не удивится, узнав, что эта самую систему с самого начала сознательно организовали так, чтобы в Израиле вообще не было официально признанных бедняков. Иными словами: по старинному правилу, всякий, кто попадал в категорию бедняков по причине собственной бездоходности, получал право на социальное пособие, причем эта пособие должно было автоматически вывести его из упомянутой категории.

До какой-то степени это правило действует и сегодня. Так, ни один пожилой репатриант из СНГ официальным бедняком не считается. Почему? Да очень просто. Бессемейный одиночка попадает в отчет в случае, если его месячный доход оказывается меньшим, чем 1730 шекелей. Поскольку у пожилых репатриантов доходов нет вовсе, государство резонно устанавливает им пенсию, немного превышающую эту сумму, выводя их тем самым из категории бедняков. На вопрос о том, действительно ли такая пенсия обеспечивает ее обладателю сносный уровень жизни, статистика не отвечает. Вероятно, общего ответа тут быть вообще не может. У разных пенсионеров разное состояние здоровья, разные квартирные обстоятельства, разные семейные проблемы. В «отчет о бедности» все эти детали не попадают.

Примерно таким же образом были установлены и прочие пособия — прежде всего, т.н. автахат ахнаса, то-есть пособие, обеспечивающее прожиточный минимум. Разумеется, этот самый минимум был изначально определен как чуть превышающий статистический уровень бедности. Поэтому все те, кто имел право на это пособие, в принципе — все действительно бедные жители страны, автоматически выводились за черту бедности. Именно поэтому «отчет о бедности» в его нынешней статистической форме изначально должен был отражать эффективность работы социальной системы, а не остроту социальных проблем в стране. Теоретически он не должен был вообще обнаружить ни одного бедняка. В жизни так гладко не бывает: кто-то не получил пособие вовремя, кому-то оно не полагалось по тем или иным причинам, кто-то из неимущих не захотел расстаться с дорогим автомобилем и потерял право на пособие т.д. Таким образом, число бедняков в стране должно было оказаться равным числу лиц с низкими доходами, не имеющими прав на получение пособий.

Условность «отчета о бедности» усугублялась и тем, что изменение уровня медианы не влекло за собой немедленного изменения размера пособий, так что повышение уровня жизни в стране неизбежно влекло за собой автоматическое увеличение числа бедных. Предполагалось, что через некоторое время увеличение пособий исправит вскрытое отчетом нарушение статистического равновесия.

Однако, как мы видим, с годами все стало совсем по-иному. Уже довольно давно социальные пособия отстают от статистического уровня бедности. Автахат ахнаса для одиночки (не пенсионера) ниже уровня бедности на 5%, для пары — на 10%, а для семьи из четырех человек с двумя детьми — на 17%!

С годами это отставание стало хроническим, породив столь же хроническую бедность уже в терминах национальной экономической статистики — что, собственно, и требовалось доказать. Именно эту разновидность бедности мы и обсуждаем из года в год — разновидность, генерируемую импотенцией системы социального обеспечения.

Сегодня только пособия для абсолютно неимущих пенсионеров исключают их получателей из числа официальных бедняков более или менее автоматически. В некоторых случаях ту же роль играют пособия на детей (ибо их размер не зависит от прочих доходов), поднимающие над уровнем бедности семьи, заработки которых близки к «черте». В итоге пособия исключают из числа бедняков примерно 44% тех, кто вынужденно оказывается «ниже черты». Разумеется, огромную часть этих «счастливчиков» составляют уже упомянутые пенсионеры.

3

С другой стороны, как мы видим, больше половины бедняков остается ниже черты бедности и после получения пособий. Именно это печальное обстоятельство и констатирует с небывалой яркостью «отчет о бедности», бесполезный во всех остальных отношениях — ибо о социальном кризисе в Израиле мы знаем и без него.

Итак: изначально нашу социальную систему аккуратно подогнали под формальное определение бедности. Система должна была обращать в ноль статистику хронической бедности, причем «отчет о бедности» рассматривался, по существу, как критерий эффективности ее работы. Но с годами возможностей этой системы стало драматически не хватать, так что хроническая бедность прорвалась наружу. Тришкин кафтан ее больше не мог скрыть! Иными словами, нынешний «отчет о бедности» содержит, в основном, данные не о реальной бедности, а о пороках системы социального обеспечения, неспособной решить даже ту скромную задачу, которую когда-то поставила перед ней власть — не говоря уже о задаче более амбициозной, скажем, о создании государства всеобщего благосостояния по северо-европейскому образцу.

4

Мне представляется, что хотя бы проанализированный выше порок израильского «велфера» следует немедленно исправить. Законопроект, приравнивающий прожиточный уровень к уровню бедности и таким образом уничтожающий в Израиле хотя бы статистическую хроническую бедность, должен быть внесен на рассмотрение кнессета немедленно, еще до выборов. Необходимо добиться того, чтобы он прошел в ближайшие недели хотя бы в первом чтении — в таком случае его рассмотрение будет продолжено в кнессете следующего созыва по т.н. «принципу непрерывности». Если он будет принят, можно надеяться, что через год или два очередной «отчет о бедности» даст результаты, близкие к нулевым.

Бедность мы таким образом, увы, не ликвидируем, однако избавим израильскую систему социального обеспечения от одного из ее вопиющих пороков. Пусть маленький, но все-таки немаловажный шаг вперед.