Сделанное Ариэлем Шароном в начале ноября 2002 года драматическое заявление о досрочном роспуске Кнессета и о проведении в течение трех месяцев досрочных всеобщих выборов — четвертых за шесть с половиной лет — как это ни парадоксально, никого не удивило. Удивило, пожалуй, прямо обратное: правительство А. Шарона, сотканное из представителей множества различных политических сил, просуществовало почти два года — весьма немалый срок в политической истории Израиля.
Принято считать, что одна из наиболее характерных особенностей израильской политической системы заключается в том, что она отличается высокой степенью стабильности. Действительно, даже в условиях обострения вооруженных конфликтов с арабами, в Израиле никогда не отменялись всеобщие выборы, и никакая группа граждан страны не была ограничена в своих избирательных правах. Более того, практически все имеющиеся в Израиле на сегодняшний день партии возникли достаточно давно, а многие были созданы еще до основания государства. Достаточно сказать, что на всем протяжении израильской истории лишь лидеры двух партий — Партии Труда и блока Ликуд — претендовали на то, чтобы возглавить исполнительную власть в стране, и даже изменение системы выборов в середине 1990-х годов не привело к появлению каких-либо кандидатов извне. В 1996-2001 гг. граждане Израиля трижды участвовали в прямых выборах премьер-министра, и все три раза в избирательные бюллетени были внесены только имена и фамилии сменявших друг друга лидеров Партии Труда и блока Ликуд. Тот факт, что даже частичное изменение системы выборов, сопровождавшееся одновременным повышением электорального барьера с 1% до 1.5%, не привело к появлению новых сил в политической жизни страны, действительно, служит индикатором стабильности — чтобы не сказать, застоя — парламентской системы страны.
На протяжении шестнадцати (!) электоральных кампаний сколько-нибудь реальной «третьей силы» в израильской политике так и не появилось. До середины 1960-х годов доминирующее положение социал-демократов не вызывало сомнений, в последующее десятилетие они сохраняли контроль над основными рычагами политической власти в условиях постепенного возвышения партии Херут среди других сил оппозиции, а начиная с 1977 года соперничество между Партией Труда и основанном на базе партии Херут блоком Ликуд является основной интригой всех электоральных кампаний. Появление различных центристских сил (партии Общих сионистов — в 1951 году, Либеральной партии — в 1961 году, Движения за демократию и перемены — в 1977 году, партии «Третий путь» — в 1996 году, Партии Центра — в 1999 году), равно как и усиление в отдельные периоды тех или иных радикальных или секторальных партий, не привело к формированию реальной политической альтернативы действующей власти. Достаточно сказать, что, несмотря на значительное снижение своего влияния в последние годы, Партия Труда и блок Ликуд стоят за мэрами почти всех без исключения израильских городов: исключениями являются лишь Герцлия, где мэром стала кандидат от леворадикального блока Мерец Я. Герман, Бней-Брак, традиционно возглавляемый представителями ашкеназских ортодоксальных религиозных кругов, и поселок Бней-Айш, где председатель местного совета был избран по списку впоследствии распавшейся правой партии Цомет. Поэтому, кстати, совершенно очевидно, что если бы в Государстве Израиль была принята мажоритарная избирательная система, его политическая карта выглядела бы существенно по иному.
Более того, попытки разного рода политических деятелей, даже наиболее популярных из них, покинуть ту партию, которая их «взрастила», и сформировать свой собственный список, как правило, завершались сокрушительным электоральным фиаско. Так было и в 1977 году, когда основанное Ариэлем Шароном движение Шломцион получило лишь два мандата на выборах в Кнессет девятого созыва, и в 1981 году, когда столько же получил созданный Моше Даяном список Телем, и в 1984 году, когда ведомое Эзером Вейцманом движение Яхад получило лишь три места в парламенте. Показательно, что, считаясь яркими лидерами в наиболее влиятельных израильских политических организациях — блоке Ликуд (А. Шарон и Э. Вейцман в 1970-е годы) и партии Труда (М. Даян и Э. Вейцман после 1988 года), эти политики не сумели создать сколько-нибудь серьезной альтернативы большим партиям. Новоиспеченные списки в лучшем случае оказывались способны лишь преодолеть электоральный барьер (составлявший 1% на выборах 1949-1988 годов и 1.5% — начиная с выборов 1992 года), однако им не удавалось составить сколько-нибудь серьезную конкуренцию уже имеющимся партиям в борьбе за реальные рычаги власти в стране. Даже легендарный первый глава правительства Израиля Д. Бен-Гурион, основавший партию РАФИ после своего выхода из возглавлявшейся им на протяжении многих лет Рабочей партии, получил на выборах 1965 года лишь 10 мандатов — в четыре с половиной раза меньше, чем список Рабочей партии. Наиболее отчетливо данная тенденция проявилась в ходе выборов 1999 года, когда созданная незадолго до начала электоральной кампании Партия Центра, во главе которой встали бывший министр обороны И. Мордехай, бывший начальник Генерального штаба ЦАХАЛа А. Липкин-Шахак, бывший министр финансов и юстиции Д. Меридор и бывший мэр Тель-Авива и министр полиции Р. Мило, получила лишь шесть мандатов. Иными словами, многолетняя практика отчетливо демонстрирует, что в Израиле популярность той или иной партии не основывается на авторитете того или иного лидера, а достигается за счет иных факторов. Исследования, которые проводились в различные периоды существования государства, показали, что в Израиле идейные соображения и мировоззренческие позиции являются одним из основных предметов политических дискуссий и споров. Такие аспекты, как личностные качества претендентов, отходят при этом на второй план.
Цикл исследований, проведенных известным израильским политологом Ашером Арианом, выявил ведущую роль идеологических факторов в процессе формирования электоральных предпочтений израильских избирателей. Более того, с течением времени наблюдалось увеличение роли идеологического фактора (в 1969 году его назвали важнейшим 37% опрошенных, а в 1984 году — уже 52%). Вторым по значению фактором, также имевшим тенденцию к росту, являлась самоидентификация избирателя с партией. Лишь третьим по важности фактором выступала личность лидера партии, естественным образом являвшегося в условиях парламентской демократии претендентом на пост премьер-министра. В ходе четырех опросов, проведенных в 1969-1984 гг., лишь 10% — 21% респондентов сообщили, что приняли решение о поддержке на парламентских выборах той или иной партии исходя из личности ее лидера.
На протяжении двадцати восьми лет непрерывной гегемонии Рабочей партии в партийно-политической системе страны ее лидеры неоднократно сменяли друг друга. Давид Бен-Гурион, Моше Шарет, Леви Эшколь, Голда Меир и Ицхак Рабин, последовательно возглавлявшие Рабочую партию и правительство страны, были очень и очень разными людьми. Пожалуй, лишь Д. Бен-Гуриона можно назвать ярким харизматическим лидером, а, несмотря на тесные связи руководства Рабочей партии с высшим армейским командованием, только И. Рабин до его кооптации в политическое руководство страны был профессиональным военным. В то время как Д. Бен-Гурион и Г. Меир отличались весьма «ястребиной» позицией по вопросу отношений с арабами, М. Шарет и Л. Эшколь занимали значительно более умеренные позиции. Все эти различия, однако, парадоксальным образом, почти не оказывали влияния на итоги выборов. В ходе всех электоральных компаний, состоявшихся в 1949-1969 гг., Рабочая партия (с 1968 г. — Партия Труда) как минимум на 19 (а иногда — и на 30) мандатов опережала ближайших преследователей. И хотя ведущая партия социал-демократического лагеря, как, впрочем, и никакая другая партия, на всем протяжении истории страны не смогла добиться поддержки абсолютного большинства избирателей страны, раздробленность оппозиционных сил существенно облегчало ее правление. В 1949-1965 гг. в стране фактически отсутствовала «вторая» партия: ею то оказывались левые социалисты (МАПАМ), то центристы (Общие сионисты и либералы), то последователи З. Жаботинского из партии Херут [«Свобода»]. При этом разрыв между второй и третьей по величине парламентскими фракциями не превышал пяти мандатов, в то время как отставание «второй» партии от бессменного лидера (Рабочей партии) был 25 мандатов и более. В этих условиях различные партии могли вести борьбу лишь за степень своего влияния в правительственной коалиции, доминантное положение в которой Рабочей партии никем не могло быть оспорено.
Начиная с выборов в Кнессет десятого созыва, состоявшихся в 1981 году, разрыв между двумя крупнейшими политическими силами — Партией Труда и Ликудом — ни разу (за исключением выборов 1992 года) не превышал трех мандатов, при этом численность парламентских фракций обеих партий все время сокращалась. В 1981 году суммарное представительство Партии Труда и Ликуда в парламенте страны достигло 95 мандатов (более 79% списочного состава Кнессета), однако за прошедшие с тех пор два десятилетия этот показатель упал более чем вдвое, до 45 мандатов. В сравнении с другими демократиями, в Израиле в настоящее время большие партии являются беспрецедентно ослабленными: две крупнейшие партии страны в сумме контролируют менее 38% депутатов парламента. На всем протяжении израильской истории в парламенте страны было представлено большое число партийных списков — от 9 до 15 в разное время. При этом, однако, никогда маленькие партии и движения (в период после 1965 г. к ним мы относим все политические силы, кроме Партии Труда и блока Ликуд) не были столь влиятельными, как в настоящее время. В то время как в 1981-1992 гг., в Кнессете десятого — двенадцатого созывов, средняя численность фракций «маленьких» партий составляла 2.9 — 3.2 депутата, в последние десять лет она выросла до 5.5 — 6.0 депутатов.
Израильский парламент, состоявший в 1949-1965 гг. из одной большой (получавшей 40 мандатов и более), 3-5 средних (получавших 12-20 мандатов каждая) и 7-8 маленьких партий (получавших менее десяти мандатов), постепенно превратился в арену противостояния двух блоков, каждый из которых состоит из одной крупной и 4-7 маленьких партий. Показательным в этой связи является постепенное сокращение разрыва между второй и третьей партией: если в 1965-1999 гг. он колебался от 14 до 41 мандата, составляя в среднем 24.7 мандата, то в Кнессете пятнадцатого созыва, избранном в 1999 году, он сократился до двух мандатов. Иными словами, в Кнессете пятнадцатого созыва фактически не было больших фракций. Три самые большие группы депутатов представляли Партию Труда, включая избранных по ее списку представителей фактически не существующих движений Гешер (2 человека) и Меймад (1 человек), блок Ликуд и религиозно-популистскую партию ШАС, однако все они в сумме располагали лишь 62 мандатами (менее 52% списочного состава парламента). Столь слабых «больших» партий нет, пожалуй, ни в одной демократической стране в мире. В условиях нынешней беспрецедентной фракционной раздробленности функционирование израильского парламента не могло не стать крайне затруднительным. Состоявшиеся в феврале 2001 года досрочные выборы премьер-министра не смогли решить проблему, и менее чем два года спустя граждане Израиля вновь призваны на избирательные участки. Выборы в Кнессет шестнадцатого созыва назначены на 28 января 2003 года.
Автор — доктор философии, научный сотрудник иерусалимского института «Шалем» и кафедры социологии и политологии Открытого университета Израиля.