Очередной всплеск арабо-израильского конфликта естественным образом привел к появлению в печати множества статей и обзоров, в большинстве своем написанных представителями правого лагеря. Представляется, однако, что большинство из них ограничено рассмотрением реалий сегодняшнего дня противостояния, хотя очевидно, что многолетняя история арабо-израильского конфликта позволяет сделать и несколько замечаний концептуального характера. К сожалению, немногие попытки подобного анализа (как, например, появившаяся в «Вестях-2» 17 октября с.г. статья А. Римана «Арабо-израильский конфликт: энциклопедия мифов») на деле представляют собой еще один эпизод актуальной политической полемики, иногда уходящей вглубь веков, но редко когда — в глубь нескольких десятилетий. Историография арабо-израильского конфликта представляет собой такую вереницу вымыслов, мифов, сознательных и невольных искажений, что по-настоящему разобраться в происходящем становится едва ли возможно. Ни в коей мере не отрицая необходимость тщательного исторического анализа, мне кажется полезным предложить вниманию читателей мысли по поводу адекватных, на мой взгляд, рамок анализа актуальных событий. Еще раз подчеркну, что я ни в коей мере не претендую на знание истины в последней инстанции, полагая, впрочем, что пропаганда представителей обоих политических лагерей лишь затрудняет путь к критическому осмыслению и постижению весьма непростой реальности.
Во-первых, следует отметить, что практически вся история сионистского движения, становления еврейской общины в Палестине, создания Государства Израиль, развития арабо-израильского конфликта и поисков путей его решения может быть адекватно рассмотрена только в контексте общемировых и региональных политических, экономических и культурологических тенденций. Сионистское движение сформировалось в период заката «золотого века» европейского национализма, что в значительной степени предопределило и успех сионистского проекта, и трудности в его воплощении в жизнь. Представляется очевидным, что идеология, видевшая своей главной целью создание (или воссоздание) еврейского национального государства, лишь в некоторой мере могла считаться исключительной. Идеология политического сионизма развивалась в контексте тех исторических процессов, которые происходили в описываемый период в странах Западной и Центральной Европы. Национализм был движущей силой не только сионистского движения, но и отличительным признаком целой эпохи как таковой. В конце XIX столетия во многих западных странах восторжествовала концепция, согласно которой политический суверенитет должен соответствовать национальному делению, что основой политической организации мирового порядка должны стать национальные государства, а не монархии или многонациональные империи. Поэтому неудивительно, что еврейское движение также объявило национальное государство не только наилучшим средством решения «национального вопроса», но и необходимым условием своего национального возрождения.
За полвека, предшествовавших написанию Львом Пинскером знаменитой книги «Автоэмансипация. Призыв русского еврея к своим соплеменникам» — первой работы, где недвусмысленно выдвигался тезис о необходимости создания еврейского государства, были созданы и получили международное признание такие государства, как Германия, Италия, Бельгия, Греция, Сербия, Румыния и Болгария. Как отмечает Э. Хобсбаум в своей книге «Век империи», в этот период возник новый тип политического национализма, основанный на предположении, «что принцип национального самоопределения вплоть до (и включая) образования независимых суверенных государств, может быть применен … ко всем (и к любым) группам населения, объявившим себя «нациями». Политический сионизм был одним из проявлений этой динамики, выдвинув идею о том, что различные еврейские общины, рассеянные по странам и континентам, являются единым народом, который должен воссоздать государство, последний раз существовавшее на карте мира до 63 года до новой эры. Более того, языком еврейского национального возрождения был объявлен иврит, который перестал функционировать как разговорный язык в Иудее самое позднее в IV века новой эры и с тех пор не использовался как язык повседневного общения ни в одной из еврейских общин мира. Утверждение ставшего в 1918 году главой новой независимой Польши Юзефа Пилсудского о том, что «государство создает нацию, а не нация создает государство», в полной мере применимо к сионистскому проекту (вос)создания еврейской государственности. Избрав национальное государство в качестве политической модели для достижения своих национальных чаяний, лидеры сионистского движения приняли повсеместно распространенную форму политического национализма, посредством которой многие народы уже осуществили свое право на самоопределение и суверенитет. Об этой взаимосвязи между сионизмом и другими национальными движениями Европы писал еще в 1902 году Макс Нордау. Сионизм, согласно Нордау, вырос из всего комплекса настойчивых требований нового времени, и решение, которое он ищет — это современное решение, связанное с национальными движениями поколения: «Национальная идея воспитала все народы на сознании собственной ценности, научила их рассматривать свои особые качества как достоинства и поселила в их сердцах мощное стремление к самостоятельности. Она не могла пройти мимо просвещенных евреев, не отложив своего отпечатка и на них. Она направляла их, заставляя задуматься о себе самих, вновь почувствовать себя тем, о чем они уже забыли, — особым народом — и потребовать для себя как для народа нормального будущего», — писал М. Нордау в 1902 году.
Еврейская община в Палестине была одним из многих переселенческих обществ, сформированных волнами массовой миграции; парадигмы интеграции и аккультурации репатриантов в Израиле не многим отличались от аналогичных концепций в отношении иммигрантов в других переселенческих обществах. И в настоящее время общие тенденции мировой геополитики оказывают критическое влияние как на то, что происходит в Государстве Израиль, так и на развитие арабо-израильского конфликта.
Важнейшее влияние тенденций развития мировой дипломатии на Государство Израиль проявилось уже в том, что само решение о создании государства было принято не в ходе двухсторонних или многосторонних переговоров с участием жителей Палестины, а на заседании самой представительной из международных организаций — Генеральной Ассамблеи ООН. Даже войны между Израилем и арабскими странами во многом проходят по «сценарию извне»: опасения США по поводу возможного военного вмешательства Советского Союза в ближневосточные конфликты (как в самой Палестине, так и за ее пределами, прежде всего, в Северном Иране) как следствие их помощи Израилю фактически оставили Израиль без значительной американской поддержки в ходе Войны за независимость, что значительно затянуло войну и привело к большим потерям с израильской стороны; без участия Англии и Франции Израиль почти наверняка не начал бы в 1956 году операцию против Египта; израильско-египетская Война на истощение закончилась лишь после того, как 30 июля 1970 года в тридцати километрах к западу от Суэцкого канала израильские истребители сбили четыре советских самолета, пилотируемых русскими пилотами — опасаясь советской военной интервенции, правительство Голды Меир декларировало свое согласие на прекращение огня и на выполнение резолюции №242 Совета Безопасности ООН «во всех ее пунктах»; трудно сказать, какой бы баланс сил сложился на Ближнем Востоке в случае, если бы попытки американских посредников добиться прекращения огня в состоявшейся в 1973 году Войне Судного дня потерпели крах; до начала ведомой американцами операции против Ирака в январе 1991 года территория Израиля не обстреливалась ракетами СКАД, коих затем упало на израильской территории более сорока штук. Иными словами, тенденции развития арабо-израильского конфликта, равно как и всех переговоров между сторонами, напрямую зависят от общей расстановки сил в мире, что превращает Ближний Восток в едва ли не наиболее нестабильную арену мировой политики, однако в целом обеспечивает сохранение сформировавшейся еще в конце 1940-х годов системы взаимоотношений между вовлеченными в конфликт сторонами.
Арабо-израильский конфликт — яркий пример того, как политические интересы, обострясь, приводят к разжиганию межнационального и межконфессионального конфликтов. Немаловажной причиной постоянно подогреваемой напряженности в арабо-еврейских отношениях стало влияние великих держав, пытавшихся за счет той или иной стороны ослабить позиции своих конкурентов на Ближнем Востоке. Особенно сильно это влияние сказалось на сионистском движении, политически зависимом от признания со стороны Турции (до 1917 года) и Великобритании (после 1917 года), а также США, Советского Союза и других стран. Таким образом, «еврейская проблема» в Палестине с самого начала стала международной проблемой. Поэтому едва ли имеет смысл представлять события, связанные с возникновением Израиля, так, как будто исключительная заслуга в этом принадлежит сионистскому движению и его лидерам. Их усилий оказалось бы недостаточно, если бы они не предпринимались в благоприятной международной обстановке, одним из основных факторов которой стало сильное чувство вины перед еврейским народом, которое не могло не возникнуть после Холокоста.
Во-вторых, вопреки расхожему мнению, арабо-израильское противостояние началось задолго до создания Государства Израиль; его корни уходят в арабские волнения 1921, 1929 и 1936-1939 годов, отчетливо выявившие невозможность компромисса между руководством еврейской общины и экстремистски настроенными мусульманскими религиозными лидерами Палестины. Похожим образом развиваются события и в наши дни: экстремистская позиция авторитарного лидера Палестинской национальной администрации Я. Арафата стала основным фактором, сорвавшим достижение урегулирования между израильтянами и палестинцами в ходе переговоров в Кемп-Дэйвиде и в Табе в 2000 году.
В-третьих, вопреки расхожему восприятию, арабо-израильский конфликт едва ли имеет смысл определять как «неразрешимый», ссылаясь на то, что арабы, якобы, никогда не смогут договориться с израильтянами. Опровержением этого служат соглашения о перемирии, подписанные при посредничестве ООН: в феврале 1949 года — с Египтом, в марте 1949 года — с Ливаном, в апреле 1949 года — с Иорданией и в июле 1949 года — с Сирией. Эти соглашения подвели итог под самой ожесточенной из всех арабо-израильских войн — Войной за независимость. В определенной мере они стали моделью для достижения полноценных мирных договоров в будущем: с Египтом — в марте 1979 года и с Иорданией — в октябре 1994 года. В 1983 году был подписан и мирный договор с президентом Ливана Б. Жмайелем, сорванный и не воплощенный в жизнь из-за его убийства несколько месяцев спустя. Как бы то ни было, представляется очевидным, что историю арабо-израильского противостояния нельзя рассматривать в отрыве от процесса политического урегулирования конфликта между сторонами.
В-четвертых, в арабо-израильских отношениях война совсем не обязательно оканчивается достижением мирных соглашений. Хотя договоры о прекращении огня были подписаны Израилем со всеми граничащими с ним арабскими странами еще в 1949 году, прошло тридцать долгих лет, прежде чем был подписан первый всеобъемлющий мирный договор между Израилем и какой-либо из арабских стран. Надежды министра иностранных дел Израиля Моше Шарета на скорое превращение временных соглашений в постоянные мирные договора не воплотилась в жизнь. Представляется, что именно этот урок не был усвоен архитекторами соглашений в Осло, даже не взявшими в расчет возможность того, что подписываемые ими с палестинцами промежуточные договора могут не восприниматься палестинской стороной как пролог к достижению стабильного мира между двумя народами. Согласие арабской стороны на подписание промежуточных соглашений совсем не обязательно является индикатором ее готовности на подписание постоянных всеобъемлющих мирных договоров — наоборот, история показала, что, как правило, события развиваются совершенно иначе.
В-пятых, при всей важности арабо-израильских противоречий для общей ситуации на Ближнем Востоке, они не являются единственным фактором, определяющим ситуацию в регионе. Этот конфликт — лишь один из элементов борьбы за распределение сфер политического и экономического влияния на Ближнем и Среднем Востоке. Арабо-израильские противоречия еще более обостряются из-за происходящего в ряде стран Ближнего Востока усиления антимодернистских традиционалистских настроений. В сознании многих арабских политических лидеров Израиль является олицетворением чуждого восточному менталитету начала, которое надо изгнать из Палестины, исторически относящейся к миру ислама. Усиление радикального исламизма в последние годы (в том числе и в таких странах, как Египет и Турция) крайне затрудняет возможность достижения прочного мирного урегулирования, основанного на взаимном доверии между сторонами.
Принято считать, что именно арабо-израильское противостояние лежит в основе всех проблем ближневосточного региона. Как отмечает Е.Я. Сатановский в своей статье «Россия и ближневосточный мирный процесс», «аксиомой стала готовность мирового сообщества видеть в урегулировании этого конфликта панацею от всех ближневосточных бед». Однако в действительности происходящие на Ближнем Востоке политические процессы являются намного более сложными. По словам Е.Я. Сатановского, «представляется очевидным, что арабо-израильский конфликт, при всей его значимости, — не более чем часть (важная, но относительно небольшая) масштабных процессов на пространстве, захватывающем не только бывшую Османскую империю, но и районы Среднего Востока. На этой территории продолжается перераспределение ресурсов и изменение границ между государствами; усиливается этнический сепаратизм и агрессивный религиозный фундаментализм; ряд стран региона перешел в фазу кризиса — экономического, демографического и экологического». Данное утверждение представляется особенно актуальным в настоящее время.
В-шестых, необходимо отметить, что арабо-израильский конфликт оказывал и продолжает оказывать важнейшее влияние на практически все стороны жизни израильского общества. Это влияние ослабевает в периоды относительного затишья, когда на первый план выходят внутренние межэтнические и межконфессиональные противоречия, существующие среди еврейского населения Израиля, однако оно приобретает критическое значение в периоды обострения конфликта. Такова ситуация и в наши дни.
Формально не отмененное до сих пор чрезвычайное положение, существование (в эпоху интернета!) военной цензуры, кризис в области туризма (а кто поедет в страну, где террористические акты стали едва ли не неотъемлемой частью любой сводки новостей?) и застой в строительстве (вызванный строгими ограничениями, наложенными силами безопасности, на работу палестинских арабов в Израиле), многолетняя практика отказа еврейских иммигрантов от языка стран исхода (во многом из-за того, что для сотен тысяч переселившихся в Израиль евреев языком повседневного общения был арабский), тенденции развития внешнеполитических отношений Израиля с великими державами и Организацией Объединенных Наций — на все перечисленные выше факторы критическое влияние арабо-израильского конфликта представляется очевидным. Более того, динамика арабо-израильского конфликта является хотя и не единственным, но едва ли не основным фактором, влияющим как на формирование электоральных предпочтений израильских избирателей, так и на уровень сплоченности полиэтнического израильского общества в целом.
В-седьмых, продвижение переговорного процесса отчетливо продемонстрировало, что готовность на далеко идущие территориальные компромиссы продемонстрировали как лидеры израильских социал-демократов, так и политики правоцентристской ориентации. Договор о полной отдаче территории Синайского полуострова Египту был подписан бывшим лидером еврейских подпольщиков, наиболее преданным наследником непримиримого З. Жаботинского Менахемом Бегиным, руководителем израильской делегации на международной конференции в Мадриде был еще более непримиримый радикал, в прошлом — вожак боевой организации ЛЕХИ Ицхак Шамир, соглашение о шестикратном увеличении находящейся под полным палестинским контролем территории зоны А в Иудее и Самарии было подписано в Уай-Плантейшн также лидерами правоцентристского движения «Ликуд» [«Единство»] Бениамином Нетаниягу и Ариэлем Шароном. Опыт правления так называемого «национального» лагеря свидетельствует, для того, чтобы развивать и углублять отношения с палестинцами и арабскими странами, совсем не обязательно облачать всей полнотой власти социал-демократов. Достижение тех или иных договоренностей между Израилем и арабами во много большей степени зависит от готовности или неготовности тех или иных арабских лидеров идти на соглашение с Израилем, чем от того, какая именно политическая партия находится у власти в Израиле. Этот факт стал абсолютно очевидным в период правления Эхуда Барака, который ценой любых, прежде казавшихся невероятными, уступок пытался достичь мирного договора с палестинцами, результатом чего стал не мирный договор, а новый виток палестинской интифады. И сегодня отсутствие переговоров является не виной (или заслугой) А. Шарона, а реальностью, навязанной палестинской стороной.
В-восьмых, распространенное в массовом сознании деление политических лидеров — как арабских, так и израильских — на «ястребов» и «миротворцев» — является в корне ошибочным. Президент Египта Ануар Садат, ставший первым арабским руководителем, посетившим Израиль и подписавшим с еврейским государством мирный договор, был инициатором войны 1973 года; король Иордании Хуссейн, подписавший мир с Израилем в 1994 году, выступил на стороне Египта в войне 1967 года; удостоенный Нобелевской премии мира палестинский лидер Ясир Арафат лично руководит разветвленной сетью палестинского террора; готовность к самым большим уступкам — как на палестинском, так и на сирийском направлении — были продемонстрированы премьер-министром Израиля Эхудом Бараком, посвятившем едва ли не всю свою жизнь службе в частях спецназа и военной разведке и удостоенным за это пяти воинских знаков отличия (беспрецедентный случай в истории Израиля); нынешний министр иностранных дел Израиля Шимон Перес, заслуженно считающийся фактическим инициатором соглашений в Осло, три года спустя, в мае 1996 года, будучи премьер-министром, отдал распоряжение о начале одной из самых жестких антитеррористических операций в истории Израиля — «Суд и воздаяние», в ходе которой погибли сотни жителей Южного Ливана, а еще сотни тысяч вынуждены были покинуть свои дома, опасаясь налетов израильской авиации. Иными словами, тот факт, что тот или иной политик принимал активное участие в тех или иных мирных переговорах совсем не означает, что вся его жизнь была посвящена поиску путей установления мира на Ближнем Востоке; собственно, таких политиков (высокого ранга) на Ближнем Востоке, пожалуй, нет вообще. Весь ход ближневосточной политики в последние полвека (да и раньше) представляет собой циклическую историю войн, перемирий, переговоров и новых войн, которая не может быть представлена ни как сплошная история противостояния, ни как заранее предопределенный, несмотря на всевозможные коллизии, путь к миру. Напротив, самые тяжелые войны, как, например, Война за независимость Израиля (1948-1949) и Война Судного дня (1973) привели к достижению мирных соглашений, а мирные соглашения совсем не обязательно означают конец вооруженного противостояния. Так, например, договор, подписанный Израилем с президентом Ливана Б. Жмайелем в 1983 году никоим образом не способствовал прекращению войны в Ливане, а серия соглашений с палестинцами в 1990-е годы кончилась беспрецедентным взрывом насилия и террора, который продолжается уже два года.
Представляется, что перечисленные выше восемь факторов, большинство из которых, парадоксальным образом, противоречат сложившейся мифологии истории арабо-израильского конфликта, должны быть приняты во внимание при рассмотрении всех стадий системы отношений стран и народов ближневосточного региона — от периода колониального и мандатного владычества империалистических держав до наших дней. Адекватное понимание процессов, происходящих в ближневосточном регионе, возможно лишь в случае отказа от искажающих реальность идеологических постулатов, в большом количестве сформулированных представителями всех противоборствующих сторон. История арабо-израильского противостояния представляет собой конфликт народов, у каждого из которых — своя правда, так и не воплотившаяся в полной мере на многострадальной земле Ближнего Востока. К сожалению, обострение конфликта в последнее время лишь отдаляет оба народа (как арабский, так и еврейский) от достижения своих подлинных целей. Ни мы, ни арабы никогда не уйдем с этой земли, а потому обречены искать — и находить — взаимоприемлемые формы сосуществования. Хотелось бы верить, что сиюминутная демагогия, в каких бы количествах она не звучала, не сумеет затушевать этот очевидный факт.
Автор — доктор философских наук, научный сотрудник иерусалимского Института «Шалем», преподаватель кафедры социологии и политологии Открытого университета Израиля