"Вести",
2 ноября 2000г.

Остановившись в пустыне

Дов Конторер

Бред и ужас Востока. Пыльная катастрофа Азии. Зелень только на знамени Пророка. Здесь ничего не растет, опричь усов. Черноглазая, зарастающая к вечеру трехдневной щетиной часть света. Заливаемые мочой угли костра. Этот запах! С примесью скверного табака и потного мыла. И исподнего, намотанного вкруг ихних чресел что твоя чалма. Расизм? Но он всего лишь форма мизантропии…Снобизм? Но он всего лишь форма отчаяния…

Это Бродский. Нас же к мизантропии располагают причины столь достоверные, что и без всякого "опричь", то есть вовсе без теургии художественного слова, ходишь по краю омута, оберегая себя и близких от зубовного скрежета. От горькой, бездумной брани. От соблазна взбесившихся, осязаемых дефиниций.

Бродскому ужас Востока почудился в переулках Стамбула, где скорорастущая азиатская щетина все еще прихорошена бритвой Ататюрка. Нам же напугавший поэта запах изо дня в день выедает душу, и справиться с ним не в силах доносящийся с ближних окраин аромат слезоточивого газа. Впрочем, запах, конечно, не тот. Наше удушье не от махорки и не от шхемского мыла, а от коварства и бессовестной лжи. От плясок над свежепролитой кровью. От крашенных амбулансов, с которых раздают палестинцам патроны и бутылки с зажигательной смесью. От всевластия нефтедолларов, которыми будет оплачен нахрапистый морализм "мирового сообщества".

Нам напугавший поэта запах… Нам? Здесь не Pluralis majestatis и не соборность национальных переживаний, а отголосок усталого остервенения, ощутимого ныне почти в каждом доме. "Выруби! Это смотреть невозможно!", - звучит сразу со всех сторон при появлении на телеэкране авторов и героев нынешней драмы. Йоси Бейлин и Маруан Баргути, Офир Пинес и Джибриль Раджуб, госпожа Яхимович и доктор Тиби. Да еще востролицый Майк Ханна из иерусалимского бюро CNN. "Выруби поскорее!"

Нет, определенно нужно беречь свои нервы. Вот из Гило рассказывают, что у них пока все спокойно. Навесным огнем накрывает соседний подъезд, а у них - тьфу-тьфу – ничего. Это ведь очень по-израильски: извержение вулкана всегда происходит на значительном расстоянии. За "зеленой чертой", до которой три тысячи световых лет. У поселенцев, которые сами во всем виноваты. За околицей. В соседнем подъезде.

Но вот еще из Гило. Местный житель, репатриант из России, пытается заинтересовать журналистов свидетельством-притчей. В 1995 году он, работник мемориального комплекса "Яд ва-Шем", снялся с Ицхаком Рабином в ходе какого-то торжества. Памятная фотография украсила стену в гостиной. Несколько дней назад палестинская пуля продырявила застекленного премьера, которому мы отчасти обязаны – об этом трудно не вспомнить - своим сегодняшним благополучием. Хозяева рады, что незваная гостья ограничилась у них дома столь скромной поживой, но соблазнить красноречием Символа западных корреспондентов им почему-то не удается.

Близость политики к жизни. Сокращение спасительного зазора между ними. Истончение нитей оптического волокна и кабельной связи. Оплетенные этой упряжью, мы вчера еще мнили себя пристяжными "глобального мира", а теперь вспоминаем, что здесь, на краю мусульманского материка, ничего изменить невозможно. И все то же море. И все те же арабы.

Но главное – не забыть. Не забыть о постигшем прозрении завтра, когда снова заголосят притихшие под свинцовым дождем соловьи. Те, для кого, в еврействе "главную роль играют не территории, а душа". Те, для кого в "недвижимость" превратилась родная земля. Те, кто сумел заморочить нам голову "новым Ближним Востоком".

Остановившись в пустыне, складывай из камней
стрелу, чтоб, внезапно проснувшись, тотчас узнать
по ней,
в каком направлении двигаться. Демоны по ночам
в пустыне терзают путника. Внемлющий их речам
может легко заблудиться: шаг в сторону – и кранты.
Призраки, духи, демоны – дома в пустыне. Ты
сам убедишься в этом, песком шурша,
когда от тебя останется тоже одна душа.