Проблемы взаимоотношений между силовыми и гражданскими структурами в Израиле во многом являются следствием того, что Израиль является единственной демократической страной во всем ближневосточном регионе. Более того, из всех существующих ныне демократических государств Израиль — единственная страна, которая на протяжении всей свой истории постоянно сталкивалась с военной угрозой. И даже сейчас, после пяти крупномасштабных войн с арабскими странами (в 1948-1949, 1956, 1967, 1973 и 1982-1985 гг.), а также ограниченной по своим масштабам израильско-египетской Войны на истощение (1967-1970 гг.), большинство из них отказываются признать право Израиля на существование в безопасных границах. Данная ситуация обусловливает необходимость существования военной структуры, способной одновременно обеспечивать определенную численность личного состава армии, оснащать и обучать ее, решать ежедневные проблемы национальной безопасности и быть достаточно гибкой для того, чтобы переходить, если нужно — внезапно, к состоянию войны.
При этом, несмотря на все сложности, сопряженные с борьбой Государства Израиль за свое право на существование, военные структуры не стали доминирующими в обществе и не подчинили себе демократические институты власти. Именно поэтому представляется крайне интересным рассмотреть взаимоотношения армии и политических структур в Израиле подробнее, особо остановившись на изменениях этих взаимоотношений в контексте динамики ближневосточного переговорного процесса в последнее десятилетие. Следует отметить, что в Израиле взаимоотношения между армией и обществом никогда не находились в статичном состоянии. Модели и формы таких взаимоотношений, сформировавшиеся в первые годы существования государства, постепенно изменяются.
Действующая в стране модель контроля над вооруженными силами, формально зафиксированная в принятом в 1976 году Основном законе об армии, сложилась достаточно давно. В конце периода британского мандата в Палестине действовали четыре еврейских вооруженных организации, имевших весьма различную политическую ориентацию: отряды Хаганы были близки доминировавшей в политике еврейского ишува социал-демократической Рабочей партии, отряды ПАЛЬМАХа объединяли преимущественно молодежь из левых социалистических движений, в то время как ЭЦЕЛЬ и ЛЕХИ действовали в фарватере ревизионистского движения. Первый глава правительства и министр обороны страны Давид Бен-Гурион крайне жесткими и болезненными мерами добился создания единых вооруженных сил в стране, причем любая политическая оппозиция в их рядах была исключена в принципе. В годы правления Д. Бен-Гуриона никто из офицеров — выходцев из отрядов ПАЛЬМАХа, ЭЦЕЛя или ЛЕХИ не назначался на должность начальника Генерального штаба; первым стал один из командиров ПАЛЬМАХа Ицхак Рабин, назначенный на этот пост в 1964 году, уже после отставки Д. Бен-Гуриона. Стремясь добиться деполитизации армии, Д. Бен-Гурион вскоре после выборов в Кнессет первого созыва инициировал запрет на включение офицеров срочной или сверхсрочной службы в списки кандидатов в депутаты парламента страны. Д. Бен-Гурион видел ЦАХАЛ не только как армию, способную отразить любую агрессию извне, но и как важнейший «цементирующий» институт израильского общества, помогающий создать из разнородных групп выходцев из разных стран единую израильскую нацию. Так как израильское общество всегда отличалось крайней многопартийностью, задача сохранения непартийного характера вооруженных сил представлялась целью первостепенной важности. И все же, рассматривая вопрос по существу, трудно найти какой-либо период израильской истории, в который армия бы оставалась абсолютно вне политики. Представляется, что в 1990-е годы политизация армии достигла своего апогея. Можно выделить четыре причины этого явления.
Во-первых, ход развития арабо-израильского конфликта в 1980-е — 1990-е годы привел к тому, что армия оказалась неспособной выполнить те задачи, которые ставило перед ней политическое руководство страны.
Первым «звонком» в этом направлении стало начавшееся 5 июня 1982 года как антитеррористическая операция «Мир Галилее» вторжение в Ливан, которое обернулось изнурительной войной. Ограниченная военная операция, планировавшаяся как победный блицкриг, подобный Синайской кампании 1956 и Шестидневной войне 1967 года, превратилась в четырехмесячную войну и последующее восемнадцатилетнее израильское военное присутствие на ливанской территории. Ливанская война стала одним из самых трагических военных событий в истории страны, нанесшим значительный удар как по статусу Израиля в мировом сообществе, так и по доверию населения к структурам власти. В ходе войны в Ливане погибло 654 и было ранено 3.859 израильских солдат и офицеров; среди погибших был и заместитель начальника Генерального штаба Израиля генерал Йекутиэль Адам. Хотя официально операция «Мир Галилее» закончилась 1 сентября 1982 года с эвакуацией палестинских террористов и сирийских войск из Бейрута, вывод израильских войск из Ливана растянулся более чем на семнадцать лет. Избранный 23 августа президентом Ливана Башир Жмайель, стремившийся к достижению соглашения с Израилем, 14 сентября был убит. Президентом Ливана был избран его старший брат Амин Жмайель, подписавший мирный договор с Израилем 17 мая 1983 года. Однако этот договор ни тогда, ни впоследствии (А. Жмайель оставался президентом до 1988 года) не был ратифицирован ливанским парламентом. 29 сентября 1982 года израильские вооруженные силы были выведены из Бейрута, сохранив контроль над значительной частью территории Ливана, в надежде завершить вывод войск после заключения мирного соглашения между странами. Отказ ливанского руководства подписать соглашение с Израилем поставил ЦАХАЛ в крайне сложное положение. Вывод войск, который стал односторонним актом, не подкрепленным никакими обязательствами с ливанской стороны, проходил в три этапа. На первом этапе (3-4 сентября 1983 года) был осуществлен отвод израильских сил в западном (прибрежном) и центральном секторах приблизительно на 30 километров к югу — до реки Аввали (таким образом была создана «расширенная зона безопасности» шириной 40-45 километров). Впоследствии — к началу июня 1985 года — большая часть израильских войск была выведена из Ливана, однако под контролем Израиля и поддерживаемой им Армии Южного Ливана (ЦАДАЛа) осталась «зона безопасности» шириной восемнадцать километров. И, наконец, согласно решению, принятому правительством Эхуда Барака, к 24 мая 2000 года все израильские войска покинули территорию Ливана. Однако несмотря на многолетнее израильское военное присутствие на территории Ливана, вожделенное спокойствие так и не было достигнуто, а на смену перебравшимся в Тунис, Сирию и другие страны террористам из ООП пришли фанатики из поддерживаемой Ираном террористической организации «Хизбалла». Из-за совершаемых боевиками «Хизбаллы» террористических вылазок граница между Израилем и Ливаном остается одним из наиболее опасных очагов напряженности в регионе.
Вторым испытанием эффективности израильской армии стал вспыхнувший в декабре 1987 года на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа первый виток интифады. Несмотря на многочисленные оперативно-тактические успехи, на протяжении шести лет палестинского восстания израильская армия так и не смогла сломить сопротивление ООП, «Хамаса», «Исламского джихада», НФОП, ДФОП и других террористических организаций, вылазки которых приводили к растущему числу жертв среди израильских войск и гражданского населения. Как отмечал еще в конце 1980-х годов известный израильский политолог Йорам Пери (в прошлом — главный редактор влиятельной газеты «Давар»), тот факт, что армейские офицеры утверждают, что палестинское восстание не может быть подавлено военными средствами, и что данная ситуация требует политического решения, приводит к обвинению офицеров в политической пристрастности. Более того, высшее военное командование все больше втягивается в открытую публичную дискуссию, что угрожает изменить традиционно инструментальный характер роли израильской армии, превратив ее в активного участника острейшего политического диспута, нарушив таким образом принцип не-вовлечения вооруженных сил в политику.
Массовое участие генералов в арабо-израильском переговорном процессе в первой половине 1990-х годов (как, впрочем, и впоследствии), привело к резкой критике в их адрес со стороны политических «ястребов». Показательным стало выступление тогдашнего председателя комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне Узи Ландау (ныне — министр внутренней безопасности), сравнившего высший генералитет с игроками в казино и назвавшего его «пленником политических концепций правительства Рабочей партии». Переориентация политического курса в период правления Беньямина Нетаниягу привела к значительной напряженности во взаимоотношениях правительства и армейского руководства, проявившейся, среди прочего, в открытом противостоянии премьер-министра и тогдашнего начальника Генерального штаба Амнона Липкина-Шахака. Новый виток интифады, начавшийся в сентябре 2000 года, привел к аналогичной напряженности в отношениях между выразившим готовность к беспрецедентно далеко идущим уступкам на палестинском направлении премьер-министром Эхудом Бараком и не согласным с ним начальником Генерального штаба Шаулем Мофазом. В то время как функционировавший как правительство меньшинства кабинет Э. Барака принял решение согласиться с предложенной президентом США Б. Клинтоном программой израильско-палестинского урегулирования, предусматривавшей эвакуацию десятков еврейских поселений (в т.ч. городов Бейтар и Гиват-Зеев) и создание Палестинского государства на 95% территории Западного берега, начальник Генерального штаба высказал десять существенных замечаний к этой программе. Армейское руководство, таким образом, оказалось между двух огней: «ястребы» упрекали его в том, что оно обеспечивало легитимацию капитулянтской политике левоцентристского правительства, тогда как «голуби» — в поддержке «непримиримой» правой оппозиции. Как следствие, армия оказалась в эпицентре внутриполитического конфликта, растеряв свой ореол аполитичной организации, объединенной исключительно общенациональными целями и идеалами.
Во-вторых, в ходе Ливанской войны и первого витка интифады в израильской армии впервые в относительно массовом порядке проявилось бывшее прежде крайне маргинальным явление — полный, а чаще — частичный, отказ от воинской службы по морально-нравственным и идеологическим соображениям. За отказ от несения службы в Ливане и на контролируемых территориях в период Ливанской войны и интифады на различные сроки заключения (от 28 дней до нескольких месяцев) было осуждено более 360 солдат, преимущественно — резервистов. Еще более важным были изменения социо-демографического профиля тех, кто отказывался служить. В 1950-е — 1970-е годы полный или частичный отказ от службы в армии по идеологическим соображениям декларировали лишь выходцы из маргинальных в политическом отношении групп израильского общества: убежденные пацифисты, последователи движения квакеров, некоторые члены просоветской Коммунистической партии и троцкистского движения «Мацпен». В ходе Ливанской войны и первого витка интифады в числе отказавшихся служить солдат и офицеров были, в основном, уроженцы Израиля — горожане и киббуцники с высшим образованием, в большинстве своем — представители свободных профессий, вполне успешно интегрировавшиеся на рынке труда, голосовавшие, как правило, за сионистские левоцентристские партии. Эти 360 «отказников», готовые к тому же служить в пределах «зеленой черты», конечно, не повлияли на уровень боеспособности израильских войск, однако широкое распространение дискуссии о легитимности израильского военного присутствия в Ливане, на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа среди солдат и офицеров противоречило концепции «аполитичного» характера израильских вооруженных сил.
В-третьих, преобладавшее в обществе в 1993-1995 годах ощущение скорого урегулирования арабо-израильского конфликта привело к тому, что среди значительной части израильской молодежи (в основном, среди выходцев из обеспеченных семей с более высоким, чем в среднем по стране, уровнем образования) армейская служба стала считаться своего рода «пережитком прошлого». Регулярно проводимые опросы зафиксировали резкое снижение мотивации к армейской службе. Так, 65% призывников, опрошенных в 1974 году, ответили, что пошли бы в армию добровольно на три года, даже если бы закон и не объявлял такую службу обязательной. Положительный ответ на этот же вопрос дали в 1989 году 43% призывников, а в 1994 году — лишь 34% (опросы проводились Израильским институтом военных исследований под руководством д-ра Реувена Галя). Подчеркнем, что большинство опрошенных все же выражали готовность служить, однако не столь продолжительный срок. Вместе с тем, хотя число отказывающихся служить по идеологическим или каким-либо иным соображениям оставалось сравнительно небольшим, оно неуклонно росло. Как известно, в израильскую армию не призываются арабские граждане страны, составляющие около 20% ее населения, однако обнародованные в 1996 году данные свидетельствовали о том, что и среди еврейского населения в ЦАХАЛ не призываются 17% юношей (из них только 25% по религиозным соображениям) и 30% девушек (из них 67% по религиозным соображениям). Несколько месяцев спустя была опубликована информация о том, что 70% мужчин в возрасте 21-51 года (данная цифра относится исключительно к еврейскому населению страны) не призываются на резервистскую службу. Ощущение, что казавшийся неразрешимым арабо-израильский конфликт движется к своему урегулированию, привело к резкому ослаблению основанного прежде всего на чувстве общности противостояния превосходящим силам внешнего врага единства в израильском обществе. В августе 1996 года в израильской прессе впервые был опубликован большой материал о четырех подростках, аргументировавших свое нежелание служить в армии изменившимся социальным климатом в Израиле, где ценности индивидуальной самореализации превалируют над ценностями коллективизма, а приближение мирного урегулирования с палестинцами и арабскими соседями Израиля ставит под сомнение необходимость обязательного призыва в армию. Невозможно представить себе, чтобы подобное интервью появилось в израильской прессе в 1960-е — 1970-е годы, когда уклонение от службы в армии рассматривалось как заведомо невозможное, подлежащее всяческому порицанию, как на формальном, так и на неформальном уровне.
В-четвертых, оказалась значительно ослабленной связь между армейской службой и гражданским статусом, что отчетливо проявилось в двух решениях, принятых государственными учреждениями в период правления левоцентристской коалиции И. Рабина — Ш. Переса. До конца первой половины 1990-х годов размер ряда государственных пособий, в том числе выплат по линии Ведомства национального страхования и дотаций на аренду жилья, переводимых через Министерство строительства, зависел от службы в армии претендента на соответствующие пособия. В результате этого арабские граждане страны, не призывающиеся в ЦАХАЛ, на протяжении десятилетий подвергались дискриминации при получении государственных пособий. Желая покончить с данной дискриминацией по национальному признаку, правительство И. Рабина — Ш. Переса заново сформулировало критерии выплаты государственных пособий нуждающимся гражданам страны, во многом ослабив зависимость размеров пособия от факта армейской службы. Вторым важным шагом в этом направлении стало принятое в апреле 1994 года решение тогдашнего Руководителя управления государственных служащих профессора Ицхака Галь-Нура о том, что кандидаты на работу в государственных учреждениях более не должны сообщать, каков их армейский медицинский профиль. Данное решение, утвержденное Кнессетом в январе 1995 года в качестве поправки к Закону о равенстве на рабочем месте от 1988 года как обязательное для всех работодателей (как в государственном, так и в кооперативном и частном секторах экономики), стало важнейшим шагом на пути прекращения дискриминации граждан, освобожденных от армейской службы по каким-либо причинам медицинского характера, а также тех, кто использовал существующие или вымышленные медицинские проблемы как единственную возможность уклониться от воинской службы. И если в 1950-е — 1980-е годы речь шла о десятках и сотнях подобных уклонистов, то в 1993-1996 гг. счет пошел уже на тысячи.
Динамизм израильской политической системы практически не позволяет политологам делать прогнозы на будущее. Красноречивый пример: месяца за три до всеобщих выборов премьер-министра в 1999 году о своем участии в них заявляли пять кандидатов: тогдашний глава правительства Биньямин Нетаниягу, сын бывшего премьер-министра Менахема Бегина — Биньямин-Зеэв Бегин и трое отставных генералов — бывшие начальники военной разведки (АМАНа) и Генерального штаба Эхуд Барак и Амнон Липкин-Шахак и бывший командующий округом (а точнее, последовательно командовавший всеми тремя военными округами в стране — Южным, Северным и Центральным), а впоследствии — министр обороны, Ицхак Мордехай. С тех пор прошло лишь три года, а на сегодняшний день ни один из них (!) не является уже даже депутатом парламента. Многочисленные прогнозы политических аналитиков относительно политической судьбы каждого из них не оправдались. Подобным же образом не сбылись и предсказания социологов и политологов, предвещавших в 1993-1996 годах грядущее установление всеобъемлющего мира на Ближнем Востоке и, как следствие, закат ЦАХАЛа как важнейшей силы в израильском обществе и политике. В период правления Б. Нетаниягу возобладали другие тенденции, однако интенсификация переговорного процесса в период правления Э. Барака придала мечте о «новом Ближнем Востоке» новый импульс. Его хватило ненадолго: после краха израильско-палестинских переговоров и начала в сентябре 2000 года нового витка интифады, силовые структуры вновь вышли на передний план израильской общественно-политической жизни. Арабский террор, захлестнувший израильские города и населенные пункты в невиданных прежде масштабах, вновь обозначил центральную роль силовых структур в поддержании приемлемых условий жизни в стране.
Важно подчеркнуть, что речь не идет о каких-либо структурных трансформациях, придавших Генеральному штабу или органам разведки принципиально новые функции. Никакого формального изменения полномочий силовых структур не произошло. Не стал больше и срок обязательной и резервистской военной службы, а первое решение об увеличении объема призыва резервистов было принято только совсем недавно, в марте 2002 года, в связи с резким обострением палестинского террора и началом операции «Защитная стена». Никаких чрезвычайных законов, расширяющих полномочия армии, полиции и спецслужб в борьбе с террором, также принято не было. В сформированное в феврале 2001 года правительство страны вошел целый ряд отставных генералов: Биньямин Бен-Элиэзер, Матан Вильнаи, Эфраим Снэ, а также впоследствии убитый арабскими террористами Рехаваам Зеэви, но так было и в прошлом: все четверо уже имели опыт работы в правительстве. Членами руководящего триумвирата нынешнего правительства являются опытные политические «зубры» А. Шарон, Б. Бен-Элиэзер и Ш. Перес, не первый десяток лет входящие в военно-политическую элиту страны.
Однако политико-психологическая атмосфера в стране изменилась, и изменилась очень существенно. Проводившиеся на протяжении многих лет опросы зафиксировали восприятие израильтянами «мира» лишь как временного затишья между периодами военной эскалации арабо-израильского конфликта. Результаты исследований, проведенных под руководством профессора Хайфского университета Ашера Ариана, показали, что на вопрос о том, «считаете ли Вы вполне вероятной новую арабо-израильскую войну в течение ближайших трех лет?», в 1987 году положительно ответили от 53 до 58% опрошенных, в 1990 — от 66 до 73%. В 1993-1996 годах ощущение приближающегося мирного урегулирования снизило процент положительно ответивших на вышеприведенный вопрос до 28-49% (в разное время в разных выборках), однако в последние два года к израильтянам вернулось ощущение «осады», вернулась горькая убежденность в том, что никакой возможности решить конфликт с палестинцами путем мирных переговоров фактически нет, а потому все большее распространение получает лозунг: «Дайте ЦАХАЛу победить!». Премьер-министром Израиля в феврале 2001 года был избран человек, прежде считавшийся заведомо «неизбираемым» именно в силу своей «ястребиной» военно-политической ориентации — отставной генерал и бывший министр обороны Ариэль Шарон. Избиратели оказались готовы забыть ему даже инициированную им неудачную Ливанскую войну, и дело не только в том, что с момента ее окончания минуло уже более пятнадцати лет, а в том, что число жертв «мирного процесса» оказалось едва ли не большим, чем число жертв этой войны. А потому и объявленная только что частичная мобилизация резервистов встречена была на удивление спокойно: «Ну, наконец-то». И если за прошедший после его избрания премьером год граждане страны и подвергали А. Шарона критике, то лишь за недостаточную жесткость в борьбе с террористической инфраструктурой Палестинской администрации. В этих условиях партнерство военной и политической элиты просто обречено на медовый месяц.
При этом следует в полной мере осознавать, что лишь крайне осторожная политика, основанная на взаимном доверии и максимально тесном взаимодействии военных и политиков, может сохранить данное партнерство на протяжении длительного времени. В противном случае Израиль может вновь оказаться в эпицентре острого внутриполитического кризиса, как это было после Войны Судного дня в 1973 году и после резни, учиненной фалангами ливанских арабов-христиан в лагерях беженцев Сабра и Шатила, расположенных на территории, контролировавшейся израильской армией, — в сентябре 1982 года. В обоих случаях идиллические отношения между военными и политиками кончились перекладыванием ответственности друг на друга на заседаниях созданных «по горячим следам» комиссий расследования. Представляется, что предотвращение подобного развития событий должно стать одной из главных задач и без того крайне нелегкого правления Ариэля Шарона. Сохранение демократии для Израиля столь же важно, сколь и обеспечение безопасности страны.
В 2001 году Открытым университетом Израиля была выпущена книга д-ра Заки Шалома «Проблемы безопасности и формирование оборонной политики Израиля» (курс «Становление израильской демократии. Первое десятилетие», книга 3). В настоящее время коллектив Открытого университета Израиля готовит к печати курс «Национальная безопасность и демократия в Израиле» на русском языке.
Автор статьи — доктор философских наук, преподаватель кафедры социологии и политологии Открытого университета Израиля.